— Я ваши места хорошо знаю, тоже пас овец неподалеку, — сказал Тюлюш Тадар-оолович, — Каргыраа Борулуг-Шавыга, Орту-Шавыга...

В это время Анай-кыс достала валенки:

— Наденьте, Тюлюш Тадар-оолович.

— Спасибо, Овна, — сказал он и начал снимать ботинки.

Лапчар заметил, что тарга все время обращается к ним «Ович» и «Овна» и решил, что ему так действительно лучше обращаться, чтоб не споткнуться при заикании, выговаривая полностью их имена.

— Это и есть те овцы, Ович, которые остались от нападения волков?

— Да, Тюлюш Тадар-оолович, потом добавили еще, и сейчас здесь 450 овцематок.

— А волки есть?

— Пока не видно, но мы все время начеку.

— Верно, Ович. Волки — опытные бродяги. Могут в один миг появиться, неизвестно откуда.

Пока Лапчар обходил отару, Тюлюш Тадар-оолович сфотографировал его. Потом один поднялся на гору и вернулся через несколько минут.

— Вы ходок отличный, Тюлюш Тадар-оолович, — заметил Лапчар.

— Люблю смотреть на эти просторы, хороши они зимой и летом. Как бы хорошо было здесь, в верховьях Агылыга, выращивать хлеб.

— Да, просторы что надо, хлеб здесь будет отличный. И животноводству это помогло бы. Это земли колхоза «Чодураа». Вот бы объединиться с ними и освоить эти земли.

— Интересно, что думают в Агылыге?

— По пути к нам вы видели могилу?

— Видел, Ович, подъезжал даже. Рядом плуг лежит.

— Так вот, один парень из Агылыга хотел вспахать там землю... Убили его. Это и есть его могила...

— Смельчак, видно, раз в такую целину плуг запустил. На лошадях ведь! Теперь колхоз сильнее лошадей?

— Раньше при МТС эти земли считались отдаленными. А теперь вся техника в руках колхоза — ему и решать.

Вечером на сундуке горела керосиновая лампа. В юрте было тепло, из чаши поднимался запах мясного бульона с луком. Тогда только перешел к делу Тюлюш Тадар-оолович. Из внутреннего кармана пиджака он достал блокнот.

— Я приехал по заданию редакции разобраться с вашим письмом. Прошу теперь обо всем рассказать подробнее.

Долго в ту ночь не гас свет в юрте молодого чабана. Корреспондент уточнял, переспрашивал, записывал. А на следующее утро в птичий рассвет поднялся и уехал.

— Что так рано? — спросил Лапчар. — Отдохнули бы.

— Ничего, Ович. Я бродяга по призванию, — улыбнулся Кызыл-оол. — Во многих местах еще надо побывать.

— Вы сейчас к нам в колхоз?

— Нет, сначала в Агылыг. Ну, всего хорошего! В успехах ваших не сомневаюсь, Ович. — Они обменялись крепкими рукопожатиями.

— Всего хорошего, Овна. Чтоб на будущий год колхоз поставил вам новый дом, — пожелал он, прощаясь с Анай-кыс.

— Дом будет, мы не сомневаемся. Есть еще одна мысль — создать здесь чабанский центр.

— Правильно, Ович, а я приеду и напишу о вас очерк.

Неделю спустя после отъезда корреспондента Лапчар, как всегда, просматривая вечером газеты, наткнулся на заголовок «Гнездовье родственников». Далее в скобочках стояло: «Фельетон».

В первых же строках он увидел знакомые имена: Докур-оол, Дозур-оол, Токпак-оол, Достак-оол и другие. Лицо его загорелось. Он позвал Анай-кыс, и они уже читали вместе. В конце стояла подпись: Тюлюш Саян-оол. Лапчар удивился, к ним ведь приезжал Кызыл-оол, откуда же взялся Саян-оол.

— Наверное, это его псевдоним, — подсказала Анай-кыс.

Они прочитали фельетон еще раз, над некоторыми местами смеялись от души. Вот ведь какой Кызыл-оол! Не весельчак, не балагур, что так и сыплет шутками, остротами, даже заикается при разговоре, а пишет хлестко.

Еще через несколько дней снова увидели в газете знакомый заголовок в рубрике «По следам опубликованных писем». Парторг колхоза Илюшкин по поводу фельетона «Гнездовье родственников» сообщал в редакцию, что факты подтвердились. Председателю колхоза объявлен строгий выговор... Докур-оол обязан исправить недостатки...

Таково было скупое сообщение газеты. Там не было напечатано, что председатель не сразу признал и понял партийную критику.

Секретарь обкома, возвращаясь со строительства большого комбината в Хову-Оксы, заехал в Шивилиг. Он побывал на молочнотоварной и свиноводческих фермах и, кажется, остался доволен. Вечером в клубе собралось много народу. Он рассказал о задачах, стоящих перед тружениками Тувы, отвечал на вопросы. После встречи в клубе между секретарем обкома, председателем и парторгом состоялся разговор.