Добравшись до тупика, я застыла каменным изваянием. Никакого лифта здесь не было! Глухая каменная кладка, куда ни посмотри!

– Но я же не могла сбиться с пути? Ведь не могла же?

Факел опасно затрещал, и я бросила его, боясь обжечься. Он плюнул напоследок искрами и погас.

– Черт! Разинула варежку. Зачем вообще из лифта вышла? – простонала я, разворачиваясь лицом к тоннелю. Пришлось тащиться назад, но уже в полной темноте.

Каменный коридор закончился распахнутой дверью, ведущей в небольшую квадратную комнату. Я словно попала в позднее средневековье, настолько по музейному было обставлено помещение. Слева от меня веял холодом незажженный камин, над которым висели скрещенные мечи, на полу шкура белого медведя – ее явно сдвинули, когда волокли мужчину в пальто, что повлекло за собой опрокидывание стула. Его выгнутые ножки указывали в противоположную от меня сторону – на двери, куда, должно быть, удалились вооруженные пиками люди. По центру расположился небольшой круглый стол с стоящим на нем трехрогим канделябром – единственным источником света на все помещение. Огонь на толстых свечах, повинуясь сквозняку, трепетал. В правом углу затаился короткий, на два места, диванчик, обшитый шелком. Таким же голубым, как и все остальное в комнате, вплоть до штор и обоев. Возле него открывался еще один проход. Я заглянула в него и нашла третью дверь. Над ней тоже горел факел.

Так куда идти? Где эта чертова стоянка с ее выходом на волю? Я стянула с головы шапку.

Интуитивно отказалась начать с той двери, на которую указывали ножки опрокинутого стула. Вполне возможно, я страшилась встретиться с вооруженными людьми.

Третья дверь с трудом, но поддалась. Меня несколько обескуражили несмазанные петли. Уж очень сильно походило, что этим выходом пользовались редко. Тем более, что он обрывался резко уходящей вниз лестницей – ее осветили сами по себе вспыхивающие факелы, что испугало меня еще больше. Нет уж, лучше идти туда где люди, чем углубляться в подземелье, подозрительно сильно пахнущее сыростью и нечистотами.

Я закричала, когда на мое плечо опустилась чья–то рука.

– Меди тер, – произнес мужчина, на которого я опасливо обернулась. – А лире Лоури. Вертире оне заструччи Конд Корви.

– Я не понимаю, что вы говорите, – сумела выдавить я из себя. Во рту пересохло, и язык отказывался подчиняться.

– Вегозе? – мой собеседник был высок, и мне приходилось задирать голову.

– Вегозе, – подтвердила я, догадавшись по его удивленному лицу, что он недоумевает, почему я не говорю на их тарабарском языке. В этом гараже явно орудует какая–то сицилийская мафия.

Здоровяк внезапно взял обе мои руки в свои лапищи и повертел ими так, будто осматривал, достаточно ли они чистые.

– А, вы ищете кольцо? – догадалась я и, вытянув свои пальцы из его ладони, поспешила открыть карман куртки. – Я не хотела брать, ваш друг сам сунул его. Насильно.

Я, наконец, расстегнула молнию и вытащила перстень. Тут же протянула его мужчине.

– Забирайте, мне чужого не нужно.

Но здоровяк поступил иначе. Повертев перстень в руках и печально вздохнув, поскольку заметил на нем следы крови, вдруг снова сунул мне его в руки.

Да что же здесь происходит?

– Меня зовут Лоури. Я личный слуга Его Величества, – я изумилась, когда он заговорил на понятном мне языке. Никакого акцента. К чему весь цирк? Почему сразу не пообщаться со мной на русском, мы же не в какой–то там Европе? – Я хотел поговорить с вами о моем хозяине и узнать, почему он оказался в таком состоянии?

– Меня зовут Полина, – представилась я, едва совладая с голосом. – Но мне нечего сказать о… Его Величестве.

Только сейчас до меня дошло, что люди с пиками тоже опознали найденыша как «Величество».

– Я нашла его на скамейке и помогла добраться до гаража. Это ведь гараж? – мое лицо само по себе скривилось в плаксивой гримасе. Я уже ничего не понимала и находилась на грани истерики. – И мне не нужно его кольцо. Мне ничего от вас не нужно, просто выведите меня на улицу.

Последние слова я произнесла, настойчиво возвращая кольцо здоровяку.

– Стерце тори, – он опять перешел на тарабарский. Лоури повторил фразу еще раз, с силой надевая перстень мне на палец. – Стерце тори фаше.

Как только кольцо село на место, я снова начала понимать здоровяка. Последняя фраза переводилась как: «Не снимай это кольцо».

– Так вот почему я понимаю вас! Все дело в кольце! – дошло до меня наконец. Лоури сдержанно кивнул, а у меня подкосились ноги.

В моих руках находилось нечто, не свойственное пониманию обыкновенного обывателя. Выходило, что кольцо, то есть фаше, как его назвал верзила – шпионский переводчик? Тогда получается, что пострадавший, раз уж его кличут Величеством – это местный дон Карлеоне?

Меня вновь посетили мысли о мафии. Тогда все складывалось логично: и франтоватая одежда, и длина волос, и начищенные до блеска дорогущие туфли – их я тоже заметила. А все это гротескное окружение: мечи, пики, шкуры убитого медведя – дурной вкус любящих все яркое южан. Что вообще у этих сицилийцев в голове?

Лоури, прислонив мое тело к стене, похлопал меня по щекам.

– Я не теряла сознание! – толкнула я мужчину в грудь. – Всего лишь подкосились ноги. И не смейте больше прикасаться ко мне.