– Привет, – долетает до моих ушей веселый мужской голос.

Машинально оглядываюсь на парня, которого мгновение назад миновала, и сосредотачиваю взгляд на его лице. Даниил Шатохин – один из звездной пятерки баскетболистов. Один из Сашиных лучших друзей. Видела его с ним в академии чаще, чем с другими.

– Богданова, да? – шагает мне навстречу. – Прости, имени не вспомню. Вас слишком много.

– Соня, – отзываюсь я, краснея.

– Тоха, – представляется он своим прозвищем.

Странно, что удосуживается. Должен ведь понимать, что все знают, кто он такой. Возможно, он не такой придурок, каким кажется со стороны, и способен проявлять вежливость, даже будучи уверенным в своей звездности.

Смущение, которое вызывает Шатохин, замирая на мне взглядом, в любой другой день вызвал бы дискомфорт. Но сейчас я радуюсь тому неожиданному эмоциональному переключению, что происходит внутри меня.

– Будешь сангрию? – ленивым жестом взбалтывает семисотграммовую бутылку. – Вкусная. Честно.

Облизывая губы, смотрит при этом так, что у меня на коже выступают мурашки.

Я принимаю бутылку. Прикладываясь к горлышку, отпиваю.

– Вкусная. Не соврал, – улыбаюсь.

Шатохин тоже.

Пульс продолжает шарашить в висках, а сердце – разбиваться о ребра, но я способна признать, что этот парень очень-очень красивый. И он об этом, конечно же, тоже знает. Уверенно берет меня за руку и ведет к костру.

– Не стоит бродить в таких местах в одиночку.

– А с тобой стоит? – встречая его взгляд, убеждаю себя, что он не пугает меня.

– Со мной тем более не стоит, – заявляет с ухмылкой, вызывая новую волну дрожи по моему телу.

О нем ходят ужасные истории. Шатохин использует девчонок. Он неразборчив. Работает не на качество, а на количество. Кажется, у него какая-то болезнь вроде патологической гиперсексуальности. За четыре года через его постель половина академии прошла. Он может вскружить голову любой. От него нужно держаться подальше. Я так и планировала.

Но сегодня мне очень больно. А он отвлекает меня от тяжелых эмоций.

– Как ты относишься к поцелуям? – спрашиваю я, выуживая какие-то резервные силы для кокетства.

– Исключительно положительно, – усмехается Шатохин. И тут же приглушенно добавляет: – Мы будем делать это. Сегодня.

– Я еще не решила, – остужаю его с улыбкой. – Но, да, вполне возможно, это случится.

– О, поверь мне, киса, это случится. И не только это.

– Ты чересчур самоуверен!

– Вообще, да… – снова взглядом заставляет гореть от смущения. – Но тебе это нравится, – подмечает, к моему стыду.

– Не уверена, честно.

– Не честно.

– Эм-м… Слушай…

Я сопротивляюсь изо всех сил, но что-то все же заставляет меня повернуть голову к плитам, мимо которых мы сейчас проходим. Ничего уже не жду, это происходит без моих молитв – Саша смотрит на нас. Сталкиваемся взглядами, и все вокруг будто темнотой накрывает.

Не успеваю понять, какие эмоции выражают его глаза. Кажется, что там есть неверие, ярость, тревога и страх. Только это невозможно. Должно быть, мои собственные чувства слишком сильно пьянят сознание.

Нервные клетки не способны мигрировать. Но мои в этот момент, совершенно точно, со всех уголков тела перебираются в грудь. Ее жалит с такой силой, что с губ срывается вздох.

– На пару слов, – слышу рядом с собой раньше, чем восприятие обновляется.

От звуков его голоса вздрагиваю. И малодушно радуюсь, что это сердитое требование адресовано не мне.

Я не собираюсь подсушивать. Мне это неинтересно, говорю я себе. Пока не вижу, как на лице Шатохина отражается ужас.

Что такого сказал ему Саша?

Он стоит ко мне спиной, и нет возможности хотя бы попробовать считать что-то по глазам.

– Пошел ты! – выпаливает Тоха, меряя Георгиева агрессивным взглядом. Из-за чего тот шагает ближе, и они буквально сталкиваются лбами. – Сука… Как тебя угораздило? Тебя-то?! Ты же не Чара! Ты – абсолют!

– Это не то! Совсем не то, что ты подумал, – отрицает Саша так же гневно. – Просто нехуй ее трогать!

Мне вдруг страшно становится. Обхватывая плечи руками, нерешительно топчусь на месте. Делаю шаг в их сторону и замираю.