«Ты могла бы родиться магом жизни, — прошелестел голос матушки с другой стороны двора из ветхого покосившегося сарая. — Ты все испортила, дочь. Ты самое большое мое разочарование!»

Дверь приоткрылась и на дорожку посыпался сырой картофель. Он запекался на глазах, кожура чернела, вздувалась и лопалась. Я даже чувствовала его аромат.

«Мы вступим в банду! Пойдем с нами, сестра, там самая жизнь»

Из пламени, разевая рты, показались искаженные злобой лица братьев.

Они смеялись и манили за собой, Огонь четко обрисовал их фигуры...

— Нет! Нет! Нет! — мой крик оглушал. — Нет!

Остановившись, я обреченно закрыла лицо руками. Страх сковывал, не позволял думать.

Это неправда! Все ложь!

Я не разочарование! Я не дрянная девчонка! Нет! Я не могу быть сестрой бандитов, пусть и несостоявшихся! Нет!

Униженная, раздавленная собственной семьей, опустилась на колени.

Я не такая, как они! Не такая!

Рыдания душили. Что было бы со мной, не появись семья Уолшей? Кем бы я стала, оставшись одна? Кем? Как бы выжила без отца и матери, без Ульви?

Ответ меня страшил и мучил. Разрывал когтями душу все эти годы. Да... Без них я стала бы отребьем с дороги. Никому не нужным беспризорным ребенком и это если бы выжила.

Если бы...

Треск ломающихся балок заставил вздрогнуть. Дом... Он стонал под натиском стихии. Из черных оконных глазниц рвался огонь.

"Да гори все... Гори! — простонала я. — Сгори уже и обратись в пепел! Хватит меня мучить. Сгори дотла!"

Жар становился все нестерпимее, горло жгло от каждого вдоха. Где-то там раздалось шуршание гравия. Приближалась телега. Громкий радостный лай...

«Папа, — шепнула я сухими растрескавшимися губами. — Папочка, забери меня.

Но никто не услышал. Звук отдалялся... Меня бросили... Оставили умирать.

Расплакавшись, я упала на колени и сжалась в комочек. Силы покидали. Что-то медленно стекало по лбу, вискам. Мазнув ладонью, уставилась на красные грязные разводы на коже.

Кровь!

Боль опалила затылок. Судорожно выдохнув, я повалилась набок...

Мир вокруг умолк и погрузился в полумрак, лишь пепел парил словно черный снег, устилая землю.

Шуршание гравия под тяжелыми сапогами. Ржание лошадей. Кто-то приближался. Я цеплялась за сознание, борясь с вязким омутом, утягивающем в небытие. Шаги замерли, и кто-то коснулся моей головы, ласково пригладив как ребенка.

Лицо незнакомца, я силилась его рассмотреть. Какой он? Высокий? Блондин или брюнет?

Но ничего... лишь размытый образ того, кто стал моим палачом.

«Айла, любой дракон был бы рад такой избранной для своего сына...» — это последнее, что я расслышала.

Мир ожил. Дом рухнул оглушая. Пламя устремилось ввысь, сметая все на своем пути.

Захрипев, я распахнула глаза и, резко сев, спешно осмотрелась.

Ничего не горит! Принюхалась и тяжело выдохнула. Я не устроила пожар... Мне опять повезло.

В комнате было ужасно душно.

«Я же закрыла дверь на террасу» — вспомнила и свесила ноги с кровати.

Влажная ночная рубашка неприятно липла к телу.

Спустившись с перин, прошла до двери, шлепая босыми ступнями. Распахнула ее и сделала глубокий вдох. Дождь все также нудно тарабанил по перилам и каменному полу. Пахло сыростью и цветами.

— В этом году позднее лето холодное и дождливое, — услышав знакомый голос рядом с собой, вздрогнула от неожиданности и опустила взгляд.

Хэил сидел у самых моих дверей. В одних штанах, босой. Волосы распущенные, лицо уставшее. Согнув одну ногу, он выпрямил вторую и уперся спиной в стену.

— Что ты здесь делаешь? Уже глубокая ночь, — мягко поинтересовалась, чувствуя, что мужчине требуется отдых.

Сейчас он не выглядел грозно, скорее ранимо. Захотелось провести ладонью по его голове и пригладить растрепавшиеся локоны.

— Терзает что-то, а что понять не могу, — он задрал голову и взглянул на меня. — Где куртка, что я тебе дал?

— Да, я не вернула, — спохватившись, обернулась на кровать, его вещь была где-то там. — Сейчас подожди, найду.

— Нет, огонек, — выдохнул он, — не нужно возвращать. Лучше надень ее. Прохладно.

Я вопросительно взглянула на его обнаженный торс.

— Я мужчина, — он правильно распознал мой намек, — мне не холодно.

— Всем холодно, Хэйл.

— Нет, моя лера... Нет. — на его губах обозначилась печальная усмешка. — Почему ты не спишь?