Тимка быстро собрался и они, отказавшись задержаться на обед, покинули квартиру. Мы остались один на один с Артемом. Многое требовалось сказать друг другу, но взгляды порой важнее слов. Я видела в его глазах рассветы и закаты, что он провел в этих четырех стенах, а он в моих — зимы. Долгие, мучительные, они все стали равны одной, той, когда упрямая судьба забрала моего ребенка. Судьба в образе незнакомого мужчины. Иногда во взгляде Артема что-то промелькивало и мне казалось, что где-то я уже видело это. Но быстро отгоняла эти мысли, словно назойливых комаров.

— Тебе надо отдохнуть, — прошептала я, не переставая утопать в его объятиях.

— Успеется, — улыбнулся он тихо, немного надавив мне на поясницу.

Я уперлась ладонями в его плечи, сжала пальчиками их, сминая свитер. В горле пересохло, слов не было и, наплевав на все, сделала этот шаг. Прикоснулась губами к его лицу. Оставила горячий след сначала на щеке, потом на кончике носа и наконец-то добралась до губ. Артем, кажется, перестал дышать, сердца замерли, а потом сильные руки сдавили меня в объятиях, заставляя терять голову. Я обхватила его лицо ладонями и прижалась к губам со всей страстью, что так долго носила в себе. Зарываясь пальцами в его волосы, целовала, как безумная, проникая жадно языком в рот Артема. Он отвечал, а я падала, падала, летела куда-то, но не в яму, а к звездам. Теряла равновесие, парила, как перышко, прижимаясь к нему теснее. Жар растекался по венам ядом, заставляя сбрасывать оковы. К дьяволу все! Все заморочки, преграды и обстоятельства. Есть только я и он. В этой квартире, в этой старой прихожей, в этой жизни.

— Оля, если бы ты знала, как я соскучился, — прошептал Кузьмин, развязывая на моей талии передник.

— Артем, — целуя его шею, произнесла я, чувствуя, как задыхаюсь.

Сама подалась вперед, позволив вслед за фартуком стянуть с себя и домашнее платье. Мечтая, чтобы вся одежда поскорее оказалась на полу. Слишком велико было ожидание почувствовать под пальцами горячую кожу Артема, касаться его руками, губами. Поэтому потянув ремень на брюках Кузьмина, я беззастенчиво взглянула в его глаза, давая понять, что готова идти вслед за ним.

— Ты… — запнулся Артем, смутившись, кажется, на миг.

— Да, — теряя рассудок, произнесла я.

Ведь, правда, была готова к продолжению. Понимала, что, оказавшись в одной постели с ним, перечеркну свое прошлое, переверну страницу. Не будет у меня шанса вернуться назад и отдавала себе отчет, что фактически — это измена. Но разве имело это значение теперь, когда я снова жила, улыбалась искренне, чувствовала весь спектр эмоций?!

Медленно Артем поднялся со стула, я подставила свое плечо, чтобы ему было удобнее, и так мы добрели до дивана.

Возможно, все выходило не так, как в телевизионной мелодраме, где герой швыряет свою возлюбленную на постель, усыпанную лепестками роз, а потом они оба предаются акту любви несколько часов. Артем меня не толкал никуда, лишь аккуратно увлек за собой.

За окном смеркалось, холодные звезды вспыхивали на небосклоне, отражаясь в грязных лужах. Город жил своей привычной жизнью, где все подчинено было определенному укладу. И только в маленькой комнате на стареньком диване наше существование обретало надежду. За спиной вырастали крылья, оказавшись наедине с Артемом, я ощущала, как возрождаюсь, нахожу себя, собираю по кусочкам, растапливая в горячих ладонях маленькие острые льдинки.

Мне нравилось быть рядом с Кузьминым. Целовать его, чувствуя, как он перехватывает инициативу, ласкать его тело, растворяясь в собственных эмоциях, которые захлестывали с головой. Погружали под толщу воды, словно накрывали волной. Я слышала, как тяжело дышит Артем, позволяя мне пробовать его на вкус, изучать. И отсутствие ноги перестало быть барьером для него. Я сама раскрепощалась, позволяя себе многое. Мне кажется, даже с мужем я не была настолько решительной. Я не бросалась в омут, предпочитая плыть по течению. Но в момент, когда почувствовала Артема внутри, сжала его ладони, откидывая голову назад, поняла, что без него жить уже не смогу. Сорвало все клеммы. Сломались замки, рухнули оковы. Все исчезло, только ощущения остались и наше сбивчивое дыхание. И стук сердец, пожалуй, которые бились в унисон.

Мы наслаждались друг другом. Губы болели от поцелуев, а шар внизу живота раз за разом взрывался, позволяя увидеть цветные всполохи. Я кричала, впиваясь ногтями в его плечи, сминала простыни и кусала истерзанные губы. Не узнавала себя, охваченная страстью, просто умирала раз за разом, стоило Артему коснуться меня. Бесстыдно всхлипывала, когда его язык ласкал грудь, шею, обводя впадинку между ключиц. Я тянулась к Артему, разрешая любить. Любить так, как он хотел. С надрывом, с тягучей нежностью, похожей на горячую карамель, с желанием быть всегда, а не только в этот миг.

Ловя губами его ладони, я припадала к ним с поцелуем. Изучая каждый изгиб линии судьбы, ловила себя на мысли, что счастлива. Просто потому что он рядом, потому, что он есть.

— Моя, — шептал он бессвязно, проводя ладонью по внутренней стороне бедра.

— Твоя, Артем, — эхом вторила я ему, отрезая свое прошлое, как ненужный лоскут. Забывала, выгоняла из души и из головы то, что было до него. Всю боль и горечь воспоминаний, унижения, страхи и неуверенность.

Ловя каждое его движение, я рушила собственные барьеры, вспыхивая факелом. Сжигала все лишнее, превращая в золу.