Александра усыпили, перевернули на живот, сделали прокол до позвоночного столба, куда и пошел микрохирург. Ирина сидела на стуле закрыв глаза, мысленными командами управляя работой сложнейшего устройства. Лариса сидела плечом к плечу подруги и готовилась принять участие в операции, если возникнет такая необходимость. Впрочем, всё прошло благополучно. Ирина открыла глаза, откинулась на спинку стула и сладко потянулась:

— Эх, сейчас бы шоколадку!

— Держи! — сунулся в дверь Серов, вынимая из нагрудного кармана небольшой шоколадный батончик.

— Ого! Иностранный! — оценила Ирина, ломая батончик на три части.

— Швейцарский. Недавно был на фронте, вот и привёз трофей.

Ирина один кусок отдала Ларисе, второй сунула в рот, а третий подала Саше, только-только открывшему глаза:

— Держи, герой! Тебе надо восстанавливать силы.

Автоматически протянув руку, Саша взял шоколадку и сунул в рот. От дверей послышался невнятный шум: это охнула и упала в обморок мама Саши, но её подхватил командир взвода охраны.

— Вот это да! Я же не мог двигать руками! — наконец сообразил Саша — Я что, теперь смогу ходить?

–Встань и иди! — процитировала Ирина.

Эти слова услышал священник, поднявшийся узнать, как тут дела. От того что он увидел дальше, служитель культа впал в ступор.

Медленно и с некоторым трудом Саша приподнялся и сел на кровати. Ему никто не помогал: человек должен почувствовать свои силы, поверить в них. Со второй попытки Саша встал и неуверенно, подволакивая обе ноги, двинулся к двери.

— Ты куда, Шурик? — окликнула его Лариса.

— Извините, Лариса Авдеевна, но я хочу в туалет. Знаете, как здорово сходить туда самому?

— Понимаем. Иди, Шурик.

Сопровождать Сашу до туалета отправился один из бойцов охраны, буркнув:

— Парнишка ещё слаб, как бы не рухнул от бессилия.

Помощь пришлась кстати: обратно Саша вернулся, опираясь на руку бойца. Тем временем в себя пришла мама Саши. Она бросилась на колени перед Ириной, схватила руки и принялась неистово целовать их.

— А вот этого не надо! — твёрдо сказала Ирина — Встаньте, Анна Владимировна, негоже это, стыдно.

— Я уйду в монастырь, чтобы отплатить за это чудо! — выкрикнула женщина.

— Не нужно, Анна Владимировна. Лучше помогите сыну окончить школу, институт, пусть его научная карьера будет удачной. А если Вы родите и воспитаете двух или трёх братьев, или сестренок для Саши, будет ещё лучше. Таких же здоровых, умных и смелых как он.

— Я прилягу. Сил и правда немного. — сказал Саша. Ему было неловко за поведение матери, но умный мальчик, к тому же, получивший опыт смерти, ни капли не стыдился и не осуждал её.

— Это правильно. — похвалила его Ирина — Диету тебе назначит участковый врач, а когда наберёшься сил, начни заниматься физкультурой, но смотри, не перенапрягайся, всё должно быть в меру, в том числе и физические нагрузки. И вот ещё: если что-то случится, звоните в Московский коммунистический военный госпиталь[1] по этому телефону, мне тут же передадут.

Ирина написала на листе из блокнота номер телефона и позывной для связи.

— Посторонним этот телефон не давать. Ясно?

Анна Владимировна бережно взяла драгоценный для неё листок:

— Всё сделаю по Вашему слову, Ирина Михайловна.

–Вот и славно. Мы сейчас пойдём, а Вы, Анна Владимировна, сделайте для Саши что-нибудь лёгкое и вкусное. И оденьтесь как-то по-другому, поярче, что ли. У вас больше нет траура. До свидания.

Спустились вниз, и увидели, что народу прибавилось, и прибавилось значительно — люди были не только на дворе, но и занимали немалую часть улицы. Не менее двухсот человек. В основном женщины, но есть и мужчины. Многие молились, другие просто стояли и смотрели.

Священник, вышедший последним, поднял руку, и вокруг установилась необыкновенная тишина.

— Мальчик теперь здоров. — вполголоса, но так, что услышали и самые дальние из людей, сказал он — Я попросил Сашу выглянуть из окна и помахать рукой. С дороги его будет хорошо видно. Очень прошу вас, чада, не поднимайте шума и суеты, а спокойно посмотрите, и пойдёмте в божий дом возблагодарить господа нашего за великие его милости к нам, малым и грешным.

Удивительно, но народ тихо двинулся к храму, поглядывая на окно. За открытым окном стоял и помахивал рукой мальчик, который ещё утром, они это знали точно, лежал в постели, совершенно неспособный пошевелиться.

— Антоша, они что, вправду сделали икону из советской газеты, как думаешь? — шепотом спросила Ирина, но священник услышал её.

— Истинная правда, Ирина Михайловна. Пойдемте, я покажу вам её, вы все убедитесь сами. — сказал он

— Вы действительно считаете произошедшее событие чудом? — недоверчиво спросила Ирина.

— Видите ли, Ирина Михайловна, господь в величайшей снисходительности своей, никогда не ограничивает свободу воли человека. Произошедшее можно истолковать совершенно по-разному. Можно и с атеистической точки зрения — вы, как я знаю, использовали некие научные приборы. Но с другой стороны, мать была твёрдо уверена, что её сына спасут, и спасёте именно вы, Ирина Михайловна и Лариса Авдеевна. Более того: Анна Владимировна бросилась вам навстречу именно в тот момент, когда вы уже подошли ко храму, но от храма вас ни с одной точки было не видно, разве что с колокольни. Но я как раз находился рядом с молящейся женщиной и свидетельствую: на колокольне никого не было, и никто никаких знаков матери не подавал. Впрочем, я мог и что-то упустить. Мне невыносимо стыдно, но в тот момент я решил, что несчастная просто сошла с ума от горя, такое бывает. Мне и в голову не пришло, что я оказался свидетелем чуда, впрочем, это хорошо. Только князь тьмы даёт совершенно однозначные чудеса, сродни фокусам, а божье чудо позволяет сомневаться.