Но на бегу я мысленно проклинал судьбу за то, что даже паршивенькой анг—доски не дала, используя Урга как проводника воли своей. Испытательница, рубить—пилить…

Тропа продолжала петлять посреди причудливых каменных нагромождений. Однако теперь она становилась всё более покатой.

Я начал спотыкаться и падать, не поспевая за Ургом. Слишком бешеный темп он задал. Каждое падение, отмечаемое разбитыми локтями и коленками, новыми ссадинами и царапинами, увеличивало расстояние между нами.

Тропа резко изогнулась, оббегая утёс, и за поворотом превратилась в неширокий карниз. Пропасть, зиявшая под нами, имела глубину не менее трёх километров – один неосторожный шаг мог повлечь за собой новое падение, и неизвестно, успеет ли Папашка ещё раз спасти своего неуклюжего мягкотелого сыночка.

Кроме того, в спину нам дул ветер, заявивший о себе, как только мы ступили на карниз. Ветер был несильным, но достаточным, чтобы превратить единственный неосторожный шаг в роковой. Целиком сосредоточившись на наиглавнейшем желании – не оступиться! – я неожиданно столкнулся с резко остановившимся Ургом.

Папашка, подняв голову, наблюдал за чем—то, имевшим место в небесах. Я прекратил движение и, вжавшись в каменную стену, тоже посмотрел вверх. Там развернулось необычайное и жестокое, и совсем неправедное сражение. Беззвучно рассекая воздух, в небе, заполонённом стаями крыло—руких, кружили проворные «пэпэшные» киберибы. Они безжалостно уничтожали презревших смертельную опасность крылатых аборигенов.

Гораздо позже мне стало стыдно за то, как я отреагировал на гибель неизвестных в Освоенных Пределах, но несомненно разумных существ: я не завопил, не стал обвинять всех и вся в бессмысленной жестокости. Даже не возмутился.

В тот момент я остро ощущал каждой клеточкой своего желавшего выжить тела, что крыло—рукие опасны, а собственная жизнь после недавнего падения неожиданно приобрела для меня ценность неизмеримую.

Поначалу я решил, что киберибы встретились случайно со стаей, совершавшей массовую миграцию, и, подчиняясь каким—то чудовищным побуждениям своих электронных мозгов, приняли решение осуществить массовый геноцид крыло—руких. Но, внимательнее присмотревшись к манёврам, совершаемым нашими летающими кибер—убийцами, мне стало ясно, что их действия являются прикрытием.

Цель крыло—руких была наземной, и они одержимо пытались прорваться сквозь смертоносный заслон киберибов.

Ург распустил крылья и улетел. Навстречу экскалибурскому наследнику и Бою—ковбою – другой тропы поблизости не было.

Когда за очередным поворотом я увидел честнУю компашку целиком, мне стало не по себе: Ург, о котором можно было сказать Сама Воинственность, прижимал к щербатой каменной стене с намерением немедленно умертвить —!!! – Анджея Лазеровица.

Это не бред: жертвой Урга в очередной раз был Я.

– Транс—с—сморф? – высоким свистящим голосом спросил Папашка.

– Десс! – вскричал Сол, на некоторое время потерявший дар речи. Он тоже находился там. – Спокойно, Десс, спокойно! Медленно разжимай свои нежные лапки! Ме—едленно…

– Транс—сморф? – по—новой произнёс супероружейник.

– Сам ты трансморф! Его потэнциялное вэлишество собстной персоной пред тобою, горе ты моё. Джон Девятнадцатый Карл—младший Стюарт. – Отрекомендовал ургову жертву Сол.

Тут уж и я заметил, что молодой мужчина, прижатый Ургом к стенке как в прямом, так и в переносном смысле, НЕ является мною, хотя похож, как брат—близнец…

Он был гораздо бледнее, я бы даже рискнул сказать, что его кожа выглядела смертельно бледной, будто сроду не испытывала прикосновения солнечных лучей. Кроме того, на его лице, помимо крайнего испуга, навеки запечатлились признаки патологической глупости и неистребимого высокомерия. Каковых, конечно же, на моём лице просто не могло присутствовать! Одет был принц Джон, если это действительно принц Джон, в замызганное, ветхое тряпьё, некогда являвшееся роскошным одеянием, достойным августейших особ.

– Совпаденьице, сельва—маць!.. – восторженно прошептал я.

Занявшая несколько суток, изрядно истрепавшая нам нервы поисковая операция завершилась практически без потерь. Если не считать таковыми парочку подвёрнутых ног и полдесятка разбившихся киберибов и киберкоммандос. Ну и, конечно, моих царапин, ссадин и следов укусов мохнатой твари, споро обработанных Душечкой с оптимистическим комментарием: «Жить будешь! Смертельной инфекции не подцепил».

Самым бОльшим несчастьем, явившимся следствием действий Экипажа и вспомогательных систем «ПП», включая меня, было обнаружение и взятие на борт цесаревича Джонни.