Теперь все изменится. Все станет, как в старых детских сказках, когда у всех людей были сердца. И это тук-тук вернет смысл всему.

Он снова заплакал, от счастья. Потом начал отключаться. Все изменится… Навсегда.

Ты смотришь наверх и ждешь, когда же наконец черные грозовые тучи прольют на тебя мириады благословенных ледяных капель. Ты стоишь и ждешь. Не дышишь, не моргаешь остекленевшими, устремленными в мрачное небо глазами.

Вокруг тебя только черные ночные поля. Пустота и тишина. Ничего.

И тебе все равно, что происходит где-то там, вдали. Ты ждешь дождя. А дождь ждет тебя.

И вот ты слышишь гром, а вдалеке, за полями, темный размытый горизонт распарывает всполох молнии. Пахнет озоном, сильный ветер с запада приносит ни с чем не сравнимый свежий запах летнего ливня, намокающей пыли и травы.

Ты ждешь. Не двигаешься. Вокруг тебя нет ничего, кроме ночного грозового неба.

Внутри тебя проносятся обрывки сожалений, осколки мечтаний. Но это все мороки, призраки прошлого, на самом деле всего этого уже не существует. Как и тебя. Есть лишь небо, наполняющее твои остатки как пустой сосуд, переливающееся через край. И ожидание дождя.

Капля. Самая первая, предвестник ливня и свободы. Ты видишь, как она медленно падает прямо в твой остекленевший глаз. Вспышки молний озаряют ее и преломляются.

Она падает, разбиваясь о твои ресницы на сотни крохотных капель. А за ней после короткой паузы приходит армия ее клонов.

А потом – вспышка яркого света, запах озона. Ты закончился. Тебя больше нет. Лишь горстка пыли, намокающей под дождем.

Но ты есть. Ты – земля, впитывающая пыль, ты – капли дождя, ты – молнии, и ты – облака.

Ты – весь мир.

Осенний мороз пришел незаметно

И укрыл под собой все, что мог.

Забавно, как ко мне он конкретно

Пробрался, но я совсем не продрог.

А дело все в том, что я – это он,

А он – соответственно, я или вроде того.

Мы с ним холодны почти в унисон,

Узором за миг разукрасим окно.

Листья засушим и раскинем по паркам,

Пролезем мурашками под твой теплый свитер.

Мы станем твоим новогодним подарком,

Первым снегом, упавшим на замерший Питер.

Мы метелью пройдемся по каждому дому,

Досужим прохожим испортим прогулку,

Погрузим весь город в холодную кому,

Завывая, пролетим по пустому проулку.

Мороз для меня – что для рыцаря щит,

Для девушки – губная помада и тушь.

Он броня и оружие – бережет и крушит,

Ну-ка попробуй, покой мой нарушь.

В тот странный день над океаном висели великолепные пушисто-серо-черные грозовые облака, а может тучи… Он, если честно, не всегда мог определить, где кончались облака и начинались тучи. Так вот. они висели низко-низко. И медленно, хотя и быстрее, чем казалось, ползли на раскаленное за горячий день побережье.

Он не торопясь ехал по прибрежному шоссе на старом кадиллаке без верха. Смотрел на приближающиеся тучи, на медленно тонущее в них оранжевое предзакатное солнце. Думал. В приемнике тихо пел Род Стюарт.

Из мятой мягкой пачки "лаки страйк" достал предпоследнюю сигарету. Закурил от предпоследней спички. Затянулся.

Вдалеке начало громыхать, а он подумал, грустно и устало улыбнувшись: "Какой упрямый гром. Вот и в моей жизни так. Я все время слышу далекий гром, а гроза всегда обходит меня стороной…"

За поворотом дорога резко обрывалась. Он оставил машину и спустился к воде, с трудом пробираясь по скалистому склону и продираясь через густой кустарник. Он оказался на широком пустынном пляже, покрытом ракушками.

Он подошел к воде и сел на песок. Сигарета все не кончалась. "Какая упрямая сигарета. Вот и в моей жизни так. Я все время тлею, тлею, и никак не загорюсь и даже не потухну…"А тучи были уже совсем рядом, так близко, что он поднял руку и почти коснулся кончиками пальцев мягкого живота одной из них.

Подул сильный теплый морской ветер, мягко перебирая его волосы.

Солнце спряталось, и засверкали молнии, освещая неожиданно потемневший и заволновавшийся океан бело-голубыми всполохами.