Щуплый паренек, лет семнадцати показал в какой катамаран нам сесть, при этом почему–то подмигнув Жене.

И мы выехали на спокойную воду, которая отдавала красивым изумрудным цветом. Сначала поплыли в одну сторону — к цветущим лотосам, где я залюбовалась этой красотой и сделала много фотографий на память, а после Женя развернул катамаран, и мы направились в противоположную сторону.

Проплыли мимо подвесного моста со стеклянным полом, затем мимо отвесной скалы и импровизированного пляжа, который пустовал сейчас. Так и хотелось опустить ноги в воду, чтобы снять хоть ненадолго усталость.

На обратном пути я заметила, что Женя улыбается. Нет, не так. Косясь на меня, он откровенно лыбится, как самый настоящий довольный котяра. Старалась не придавать этому значения, мало ли, что взбрело в его дурную голову, и продолжила смотреть по сторонам.

Уже когда покидали катамаран, не выдержала и накинулась на парня:

— Почему ты улыбаешься?

— Настроение хорошее, — беспечно ответил Мельник.

Я остановилась и сердито сказала:

— Или ты признаешься, или я с тобой никуда не пойду.

— Брось, Ежиха, — усмехнулся парень, подошел ко мне и перекинул руку через мое плечо. — Мы в сорока километрах от города. Не расстраивайся, но вариантов у тебя не много — или ехать со мной, или ночевать в лесу. А в таком наряде, наутро от тебя ничего не останется — комары и клещи обглодают твои аппетитные бочка.

Со злостью кинула его руку с себя и быстро пошла в сторону парковки. Ведь прав, зараза, и знает об этом.

— Давай так — признание за признание? — Женя обогнал меня посреди практически пустого парка и встал напротив.

Вокруг нас был старый еловый лес, аромат пьянил не меньше, чем близость тел. Сквозь деревья уже перестало светить солнце, обозначая свою уход в закат, поэтому парк начал погружаться с сумрачную дремоту, оставляя шумных посетителей позади.

Этот уговор мог мне дорого стоить, но женское любопытство оказалось сильнее.

— Идет, — протянула руку парню, которую он тут же пожал.

— Итак, — он подошел ко мне опасно близко, — признайся, что ты чувствуешь, просыпаясь, каждое утро в моих объятиях, как раз перед тем, как трусливо сбежать в ванную?

Замерла, не зная, что ответить. Мне казалось, что Женя спит довольно крепко и вообще даже не догадывается о том, что мы проводим ночь настолько близко друг к другу.

Я сама себе боялась честно ответить на этот вопрос, а раскрыть чувства перед Женей, было сродни капитуляции, на которую было довольно сложно решиться.

Пока я размышляла, парень не терял времени даром и начал нежно водить кончиками пальцев по моей щеке, успокаивая. Его глаза при этом ласково прошлись по моему лицу, а на губах появилась легкая и спокойная улыбка, как будто он и так знает ответ на этот вопрос.

Внутри меня что-то дрожало, был ли это грохот сердца или собственная душа, я так и не поняла. Может быть, мне стало холодно, тогда отчего по телу прокатываются волны трепетного тепла?

Я решила признать свое поражение, поэтому тихо ответила:

— Мне нравится просыпаться в твоих объятиях.

Секунда слишком долго, чтобы описать временной промежуток, через который губы Жени соприкоснулись с моими.

Тепло внутри меня увеличило свою температуру, доходя до кончиков пальцев, которые уже путались в светлых волосах моего к–сожалению–фиктивного парня. Наши языки и губы плясали медленный танец, сливаясь друг с другом, как после долгой и томительной разлуки.

Тело начало немного обмякать, а голова пошла кругом. Оторвалась от Жени и всмотрелась своим мутным взглядом в глаза парня напротив. Он выглядел растерянно, будто переместился во времени и совершенно потерялся в пространстве.

Два дурака, мы играли в игру, в которой априори не может быть одного победителя. Мы либо вместе с ним погрязнем в собственной лжи, либо, взявшись за руки, взойдем на пьедестал.

Обошла парня и направилась в сторону автомобиля, я чувствовала, что Женя идет сзади меня. На идеальном расстоянии — не слишком близко, оставляя мне путь для маневра, и не слишком далеко. Так, чтобы я чувствовала себя в безопасности среди пустого сумрачного парка.

Дорога обратно в город прошла очень быстро, за час мы едва ли обмолвились десятком слов. Почему–то разговаривать или спорить не хотелось совершенно. Только лишь шум дороги и огни встречных автомобилей.

В девять вечера мы припарковались возле дома Алины и Жени, ребята нас уже ждали. Мы зашли в коридор рассеянные и уставшие, друзья осмотрели нас с прищуром, но не задали ни единого вопроса.

— Кать, что–то про Тимошку ничего не слышно в последнее время, — обратила мое внимание Алинка.