Повторил эксперимент с пробами недельной давности лейкоцитов лорда Рутвена и Хайди — те же результаты. Тогда я взял пробы у Ллевелина и двух медсестер, чьи типы крови, по моему определению, взаимно отличались, но у всех трех сангвигенов клетки также были атакованы и поглощены, а когда процесс закончился, все приняло такой вид, будто ничего не произошло. Однако красные тельца в крови лорда Рутвена вдруг ожили — результат столь необычный, противоречащий медицинской, да и вообще всей науке, что я в него едва могу поверить. Но доказательство неопровержимо: я продолжил опыты, беря кровь у всех добровольцев, кого только мог привлечь — и результаты оказались теми же, что и ранее.

Вывод? По-видимому, у лорда Рутвена болезнь, никогда ранее не встречавшаяся в медицинской науке, а его тип крови представляется мне весьма странным. Но кроме этого не могу и не хочу делать выводов.

Вспомнил о замечании своего старого профессора в Эдинбурге, доктора Джозефа Белла. «Исключите невозможное, — постоянно говорил он мне, — и оставшееся, как бы оно ни было неправдоподобно, всегда будет правдой».

Но если ничего не остается? Тогда нужно невозможное признать за правду?

6 вечера. Надо бросить это направление исследований. Возможно, существует то, что человек не должен пытаться познать. Вспомнил Каликшутру и распоротое тело мальчика. Если невозможное устанавливается как реальность, то какие же рамки и границы остаются? И куда мы можем зайти?

11 вечера. Поехал, несмотря на то, что вначале решил не ехать. Лорд Рутвен принял меня в кабинете. Стоял погожий вечер, но шторы были задернуты, и лишь одна свеча освещала комнату. Однако я сразу заметил, что по обеим сторонам от лорда Рутвена сидят мужчины и женщины, их лица и руки отсвечивали в темноте. Когда я вошел, они улыбнулись — зубы у них были белые, как слоновая кость, и острые, а в облике этих людей проглядывало что-то хищное. Я ждал, что лорд Рутвен предложит им уйти, но он не предложил, и я едва ли этому удивился, ибо понял, что лорд Рутвен не один страдает от загадочной болезни. Всех присутствующих характеризовали одна и та же бледная красота и странное выражение какого-то ужасного распада, зла. Лорд Рутвен жестом попросил меня придвинуть кресло. Я так и сделал и по его просьбе принялся рассказывать об опытах, которые проводил весь день.

— Короче говоря, — подвел я итог, — я не уверен, что ваша болезнь — анемия. Такой ее формы я прежде не наблюдал. Далее, она поддается… — здесь я прервался и взглянул в ждущие моего ответа глаза.

Они смотрели на меня не мигая.

— Продолжайте, — приказал лорд Рутвен.

— Я хотел сказать, что ваша болезнь, представляющая собой нехватку гемоглобина в крови, поддается определенному лечению.

— То есть?

— Так ли уж необходимо говорить об этом?

— Говорите, — велела одна из его спутниц, кривя губы в усмешке.

Я опер подбородок о кончики пальцев.

— Кровь! — сказал я ей. — Ее можно вылечить свежей человеческой кровью…

Я вновь взглянул в глаза лорда Рутвена. Они были холодны, как и раньше, но уже не так непроницаемы. Вместо этого в них виднелись печаль и самоупрек, и я понял, что мои подозрения оказались верны. Но все же в этот момент я не мог принять их за правду.

Я всмотрелся в лица сидящих предо мною, ища какие-нибудь признаки отрицания, но лица застыли, словно маски мертвецов, а от наступившей в комнате тишины у меня мурашки поползли по коже.

Один из собравшихся вдруг рассмеялся:

— Боюсь, милорд, этот малый подтверждает мое мнение, что доктора ужасающе тупы. Вы им платите деньги, а они приходят сообщить вам то, что вы уже знаете. — Он зевнул. — Черт меня дери, с каким же нетерпением я жду настоящего сюрприза.

Лорд Рутвен жестом руки велел ему замолчать и наклонился ко мне.

— Доктор Элиот, — проговорил он, — полагаю, вы согласитесь, что жажда крови уже сама по себе болезнь?

Я постарался сохранить бесстрастность:

— Согласен.

— Тогда, может быть, существует лечение от такой жажды? Кровь такого типа, который бы не поглощали наши клетки?

— Если она и существует, — медленно сказал я, — то ее еще надо найти.

— Но вы справитесь с этим? Если продолжите ваши исследования?

— Тогда мне нужно узнать нечто большее, чем вы готовы сообщить мне. Мне потребуется правда, милорд.

Ответа не было. И вновь от наступившей тишины у меня мурашки пробежали по коже.

— Он ничем нам помочь не может, — заявила одна из женщин, а другая кивнула. — Это несправедливо.

— Да? — вскинул бровь лорд Рутвен.