Мужчина открыл передо мной дверь, и я запрыгнула на переднее сиденье.

По дороге Сергею Павловичу кто-то позвонил, и он попросил меня заехать в одно место по работе. Пообещал, что это не займет много времени. Я согласилась.

Через пару минут мы подъехали к гостинице, мужчина подмигнул и вышел из машины.

– Я мигом.

– Хорошо, - улыбнулась я.

Сергея Павловича и правда не было всего минут 10, а когда он вернулся, то не переставал улыбаться. Мимически морщинки так и плясали вокруг его глаз, выдавая радость.

– У вас что-то случилось, вы так весело улыбаетесь? – не устояла я.

– Да, я только что приобрел очень хороший участок земли под строительство нового торгового центра.

– Правда? – воскликнула я, - поздравляю. Так быстро?

– Надо было только подписать бумаги, остальное готовилось задолго до этого дня. Хочешь посмотреть?

– А это недалеко?

– Нет, прямо по дороге.

– Тогда давайте.

Лето выдалось очень жарким, стояла невыносимая жара. Сергей Павлович предложил воды, и я с удовольствие приняла бутылку, осушив ее почти до дна.

Мужчина всю дорогу до нового объекта рассказывал про новый участок. Какие хочет постройки там возвести и о детской площадке. Делился планами и спрашивал, что я об этом думаю.

Когда мы подъехали к заброшенным постройкам и вышли из машины, я уставилась на печальную картину: все серое и заброшенное. Аж мурашки побежали по коже.

– Как же вы тут собираетесь ТЦ строить, тут же просто бомжатник какой-то? – по-детски удивилась я.

– Эх, Кира, ты даже не представляешь, как тут будет все красиво. Пойдем вместе посмотрим.

– А это безопасно? – засомневалась я.

– Ты же со мной, - усмехнулся он, - или тебе каску выдать?

– Не, не надо. Пойдемте.

Мы отодвинули скрипучие ворота, и вошли внутрь. Везде валялись пустые бутылки и шприцы. Железные банки и опавшие кирпичи. Несколько построек почти сравнялись с землей.

Пройдя немного в глубь, я почувствовала тошноту и головокружение. Когда повело в сторону, Сергей Павлович успел подхватить меня на руки.

– Ты чего?

– Мне плохо, отвезите меня домой, пожалуйста.

– Зачем домой, я тебя сейчас здесь положу, отлежись немного.

Он внес меня в маленькое одноэтажное кирпичное здание и положил на удивительно чистый матрац.

– Лежи, я за водой схожу.

– Не надо, не оставляйте меня тут одну, - попросила я.

Но как я поняла потом, Сергей и не собирался никуда уходить. Пока мне становилось хуже, он просто в сторонке аккуратно разделся и сложил одежду стопочкой на таком же красивом стуле, который, как и матрац сюда совершенно не вписывались.

Сознание мутилось и воспринимало не картину в целом, а только детали. Вот Сергей подходит и начинает меня раздевать. Сначала юбку, потом блузку.

– Что вы делаете? – язык еле ворочается.

В воде явно, что-то было. Он продумал это заранее.

– Давно об этом мечтал. Ждал, когда тебе 18 исполниться, но ты уехала в Испанию. Так не кстати, да еще и задержалась там.

– Сергей Павлович, пожалуйста, - слезы струйками катились по моему лицу, окропляя кипенно-белый матрац, - я еще девочка, - последние слова дались мне с трудом.

Не знаю, на что я рассчитывала. Тогда еще не совсем отдавала себе отчет, что он серьезно. Думала напугает и отпустит. И главное, я не понимала, за что?

Пыталась изо всех сил шевелить хотя бы пальцами, но ничего не получалось. Слабость была такая, что мне даже лежать было трудно.

А эта тварь раздел меня до гола и начал облизывать. С ног до головы. Больной ублюдок.

– Помогите, - стала кричать я, но Сергей быстро закрыл мне рот рукой.

А потом произошло самое страшное, он приставил мне маленький нож к внутренней стороне бедра и пригрозил:

– Еще раз крикнешь, я резану.

А я не крикнула, я дернулась, когда он начал входить. Тогда он отстранился и все-таки резанул.

Резко. Зло. Больно.

Я вскрикнула, но в следующую же секунду получила пощёчину, а потом кляп в рот.

– Взяла все испортила, маленькая дрянь, - зашипел Сергей, потом побежал в машину. Наверное, за аптечкой.

Я попыталась встать, но тело не слушалось. Я весила как будто целую тонну.

Когда вернулся Сергей, я смогла сесть.

– Ляг, а то все кровью зальешь. Вот не хотел же делать тебе больно, а ты сама напросилась.