Между тем клеймо Евмела стоит не у нижнего края, а посредине черепицы и тем самым является редким исключением из общего правила клеймения боспорских черепиц. Кроме того, химический анализ глины этой черепицы показал, что по составу своему она отличается от обычных боспорских черепиц. Особенно же важно отметить, что с палеографической стороны клейма Евмела вызывают большие сомнения относительно возможности того отождествления, которое допускал В.В. Шкорпил и из которого вытекает датировка клейм концом IV в. Можно ли отнести по палеографическим данным клеймо Евмела к этому времени?

Буква М о дугообразной соединительной чертой по своей форме совершенно не соответствует указанному времени. Стиль буквы М (а отчасти и ), явно заимствованный из рукописного письма, не вяжется с тем обычным начертанием этой буквы, которое встречается во всех остальных клеймах раннеэллинистической эпохи, и не только боспорских, но в астиномных [408] .

На основании всех вышеприведенных соображений мы считаем необходимым отнестись к клейму с именем Евмела с большим сомнением, связь его с царем Евмелом следует считать маловероятной и уж во всяком случае не такой бесспорной, как это представлялось В.В. Шкорпилу.

Итак, приходится считать, что прочных доказательств связи Евмела с производством черепиц пока нет [409] . Но зато следующий за Евмелом боспорский правитель Спарток III безусловно засвидетельствован черепичными клеймами. Мы не сомневаемся в том, что клейма с надписью (№ 83) относятся именно к Спартоку III (304-3 — 284-3), при котором произошла, как известно, замена двойного титула архонта и царя, применявшегося ранее, единым царским титулом. И это, несомненно, нашло свое отражение в клеймах, где подчеркнуто царское звание Спартока. Поскольку причастность Спартока III к черепичному производству устанавливается на основании указанных клейм, можно почти без колебания считать относящейся к нему и ту серию клейм, в которых имя Спартока дано в виде сокращенной надписи (№№ 81–82).

Судя по форме букв, они вполне могут быть датированы этим временем, т. е. концом IV и началом III в. Допустимо предположить, что последние клейма относятся к тому периоду, когда за Спартоком еще не утвердился окончательно общий титул царя, что произошло, вероятно, около 80-х годов, насколько можно судить по афинскому декрету от 286 г., в котором, впервые за все время отношений с Афинами, боспорский правитель официально именуется царем. Основываясь на указанных соображениях, мы в нраве считать, что боспорский царь Спарток был владельцем черепичного производства.

Попытка отрицать такой смысл вышепоименованных клейм царя Спартока находилась бы в полном противоречии с общим толкованием значения боспорских клейм, как клейм, содержащих имена промышленников, в чем сомнений, конечно, быть не может.

Суммируя сделанный конкретный разбор некоторых клейм, в частности группы двойных клейм с именем Перисада, приходим к выводу, что Перисад I, вероятнее всего, не имел своих черепичных мастерских, он лишь в какой-то форме соучаствовал в частных предприятиях некоторых промышленников, являвшихся, впрочем, нередко непосредственными членами царской семьи. И лишь несколько позднее боспорский царь (Спарток III) становится, видимо, уже непосредственным владельцем черепичного дела, хотя и его предприятие действовало, наверное, наряду с другими аналогичными частными мастерскими.

За вычетом уже рассмотренных, теперь остаются следующие клейма с царскими именами: клейма Спартока (№ 84–86) и Перисада (№ 70). Нетрудно разглядеть в них, при сравнении с уже привлекавшимися ранее клеймами, признаки значительно более позднего времени. В клейме Спартока буква А имеет излом поперечной линии, форма совершенно не характерна для раннеэллинистических надписей, те же поздние признаки наблюдаются и в отношении сигмы. Увеличенные размеры А и Р с выходом за верхнюю линию строки при сильно уменьшенных формах О делают весь шрифт весьма неравномерным, «беспокойным». К этому клейму очень близко примыкает и клеймо Перисада. При близком сходстве форм букв этих двух клейм (, Р, , О) в клейме Перисада еще больше нарушается принцип симметрии шрифта, буквы имеют наклон, размеры их не выдержаны. Но крупный характер шрифта надписей сохраняется, в общем, и в этих клеймах, и это заставляет усмотреть здесь зависимость от форм шрифта лапидарных письменных памятников, что находит подтверждение в ряде аналогий. Достаточно хотя бы привлечь для данной цели найденную в 1914 г. в Тамани надпись о посвящении бывшим жрецом Каллоном статуи в честь Аполлона Врача при царе Перисаде, сыне Перисада. Сличив стиль письма этой надписи с клеймом Перисада, нельзя не увидеть разительного сходства между ними. Та же «растрепанность», разнокалиберность букв, полное совпадение формы сигмы, дельты и т. д., утолщение концов прямых черт. Лишь в букве А заметно некоторое небольшое отличие, не имеющее существенного значения: в клейме альфа имеет косую поперечную черту, в таманской надписи — с изломом, как в клейме Спартока. По мнению В.В. Шкорпила, упоминаемый в изданной им надписи Перисад — то же лицо, которое упоминается в посвятительной надписи фиасотов в честь Афродиты Урании (IosPE, II, 19), в которой Перисад именуется «матерелюбивым» и упоминается одновременно с «детолюбивой» царицей Камасарией, дочерью Спартока [410] . В.В. Латышев считал, что эта надпись по форме букв не древнее начала II в. На основании же упоминания в списке приношений Аполлону Дедимийскому, найденном в Бранхидах, царицы Камасарии наряду с вифинским царем Прусием II, время царствования которого падает на 180–149 г., В.В. Латышев высказал весьма вероятное предположение, что названная в боспорской надписи Камасария — современница Прусия II [411] . Привлекая все приведенные данные, следует признать, что надпись Перисада, найденная в 1914 г., относится к первой половине II в. Эту датировку, на основании констатированных признаков сходства характера письма, мы в праве распространить и на клейма с полным именем Перисада, но лишь с той оговоркой, что последние, вероятнее всего, принадлежат времени Перисада, который упоминается в Таманской надписи в отчестве царя. Иначе говоря, дата клейм определяется первыми десятилетиями II в. Указанную датировку клейм с полным именем Перисада подтверждает, между прочим, и наблюдение над статером Перисада из Парижского собрания [412] , который, по характеру фактуры и стилю изображения головы царя, датируется А.Н. Зографом началом II в. Форма надписи с именем царя на этом статере чрезвычайно близко напоминает черепичное клеймо Перисада. Таким образом, время этих клейм может быть с тем большей уверенностью отнесено к первым десятилетиям II в. Клейма Спартака, по-видимому, не на много расходятся с клеймами Перисада. Наиболее ранней их датой может быть конец III в.

Таким образом, мы значительно расходимся с датировкой, данной В.В. Шкорпилом, который без достаточных, как нам кажется, оснований относил эти клейма к гораздо более раннему времени. К сожалению, при существующих скудных данных о находках черепиц в археологических комплексах не представляется возможным уже сейчас проверить и этим способом правильность наших выводов.

Из обзора клейм, в которых фигурируют имена боспорских царей, при тех выводах, которые до сих пор получены, выясняется картина значительного прорыва на протяжении III в. Констатировав, что при Спартоке III несомненно происходило производство черепицы в принадлежавших царю черепичных мастерских, затем мы смогли установить лишь для значительно более позднего времени (конец III в. — первые десятилетия II в.) наличие клейм с царскими именами (Спартока и Перисада). Значит ли это, что в течение III в. боспорские цари, после Спартока III, не играли роли промышленников, не были заинтересованы в данной отрасли производства, не были непосредственно с нею связаны? Можно смело сказать, что для подобных выводов нет решительно никаких оснований. И дело тут не только в том, что имеются клейма архонта Игиэнонта, которые совершенно правильно отнесены В.В. Шкорпилом ко второй половине III в. Постараемся сейчас показать, что именно III век, особенно в его первой половине, был тем временем, когда государство прибрало к своим рукам данную отрасль производства; боспорские цари, по-видимому, под влиянием падавшего значения хлебного экспорта, крупнейшими поставщиками которого в Грецию они являлись, компенсировали сокращение торговых доходов по линии промышленности. К сожалению, источники не дают данных по этому вопросу, тем более, что именно для III в. наблюдается особенная скудость сведений о Боспоре. Тем большее имеет значение показание даже такого скромного источника, как керамические клейма. В.В. Шкорпил имел все основания сказать, что для того, «чтобы хоть до некоторой степени восполнить эти пробелы и „пустые летописи“ (по выражению Бека), приходится теперь с величайшим усилием и вниманием собирать каждое, даже малейшее сведение, начертанное на камне, металле или даже на глине».

Вернемся еще раз к Спартоку III. Связь его с черепичным производством установлена на основании соответствующих клейм. Дальнейшее же участие боспорских царей в этой отрасли производства получило свое отражение, как нам кажется, уже не в именных клеймах, а в обильной массе клейм с надписью . Перейдем к специальному изучению этой группы клейм, представляющей значительный интерес как по своему большому удельному весу в общей массе клейменой боспорской продукции черепичного производства, так и ввиду своего специфического содержания.