Тут Эрик издал протяжный, взволнованный мяв, и купеческий сын мгновенно, не раздумывая, повернулся к двери. Но — сорванная с петель дверь лежала на прежнем своем месте — и никто не пытался сквозь пустой проем проникнуть внутрь. Иванушка огляделся, выискивая взглядом своего кота — да так и замер с разинутым от изумление ртом.

Над серым каменным полом виднелся только пушистый рыжий хвост котофея — который словно бы произрастал из камня наподобие диковинного цветка. А сам Эрик будто сквозь землю — точнее, сквозь пол, — провалился.

Иванушка распрямился, сунул ножик в карман заплатанных штанов и шагнул к этому хвосту-цветку. Он уже рисовал себе всяческие ужасы, но тотчас рассмеялся: так просто всё разъяснилось! Эрика не разорвали на части, оставив от котофея один только хвост — как опасался его хозяин. Кот всего-навсего спустился в круглое углубление, которое, как оказалось, имелось в полу фамильного алтыновского склепа — хоть Иванушка никогда прежде его не видел. И теперь, свесив башку, Рыжий неотрывно разглядывал что-то внизу.

Иванушка подошел, глянул вниз — и прошептал:

— Так вот как батюшка отсюда вышел!

В стену колодца были вбиты железные ступени-скобы, уводившие вниз. Ах, если бы иметь при себе фонарь — осветить этот сумрак внизу.

— Батюшка! — крикнул Иван Алтынов, и звук его голоса отразился от колодезных стен. — Вы меня слышите?

Никто не отозвался.

Иван глянул через плечо на снесенную дверь — он мог бы поставить её на место, но не знал, есть ли у него время для этого? А ну, как его отцу нужна помощь немедленно — прямо сейчас? Купеческий сын отстранил с дороги кота — тот отодвинулся с крайней неохотой, будто прилип к своему месту, — и стал спускаться по скобам-ступеням.

Он спустился аршина на три — не более, когда одна из скоб под его рукой вдруг обломилась. И — спиной вперед купеческий сын полетел вниз.

Иванушка приготовился к страшному удару, который сокрушит его спинной хребет — а то и вовсе убьет на месте. Купеческий сын был уверен: колодец этот — сухой. Не колодец в действительности, а вход в некую подземную штольню. А иначе как его отец смог бы выбраться отсюда при помощи этого сооружения.

Однако Иван Алтынов ошибся.

4

Зина бежала по Губернской улице, и на сей раз её несказанно радовало, что ни одного человека ей не попадалось на глаза. То есть — и её саму никто не видел. Хотя — выглядела она сейчас всё-таки не настолько плохо, как это могло быть после чудовищного происшествия с куклой.

Давеча, после того, как Зина услышала бабкино предостережение, произошло и еще кое-что. Пятна крови, который только что испещряли подол и рукава Зининого платья, вдруг сами собой пропали — словно бы испарились. Равно как исчезла кровь и с носового платка, которым поповская дочка перетянула свою руку. А когда девушка сняла повязку, то даже ойкнула от удивления: ни малейшего следы от укуса лазоревой на её запястье не осталось.

Зина, пожалуй что, запрыгала бы от радости при виде всего этого. Но — кое-что удержало её. И было это не только Агриппинино предупреждение. Следов-то от укуса на Зининой руке больше не просматривалось, вот только — оледенение никуда не ушло. Свою правую руку девушка едва чувствовала. И еще — это была мелочь, но очень уж скверная: на лазоревом шелковом платье раздавленной куклы по-прежнему пунцовели мелкие пятнышки. Почему-то с кукольного платья Зинина кровь не пропала.

И вот теперь Зина поспешала к чугунной ограде Духовского погоста — сжимая в левой, не оледеневшей руке эту самую куклу: однорукую, в окровавленном платье. А под мышкой несла еще одну — ту, что изображала Ванечку.

Она так плотно прижимала эту куклу к телу, что решила: кукольный Иван весь напитался её потом — так что промок насквозь. Эта мысль девушку смутила — как будто купеческий сын и правду утыкался в её мокрую подмышку. Зина приостановилась и кое-как, с трудом удерживая одной рукой лазоревую, вытащила из подмышки вторую куклу — изображавшую добрв молодца.

Вот только — промок кукольный Иван вовсе не от Зининого пота. С него текла самая настоящая вода. Прямо-таки — лилась потоками.

5

Иванушка точно знал, что звать на помощь бессмысленно. Никто не услышит его. И все равно — он почти сорвал себе горло, выкрикивая раз за разом:

— Эй! Сюда! Кто-нибудь! Я внизу, в воде! Бросьте мне веревку! Пожалуйста. — А потом прибавлял то, чего в таком месте уж точно произносить не следовало: — Есть тут кто живой?..

Но только Эрик отвечал ему отчаянными воплями. И так продолжалось битый час. Или, может быть, не час, а всего-то минут двадцать. Или, напротив, целых три часа. Когда он упал в колодец, то утратил всякое представление о времени почти тотчас. Может быть, отчасти из-за испытанного удивления: Иванушка не рухнул спиной на камни или на землю, а плюхнулся в воду.