Вострецов поднял бойцов на последний бросок. У аянской сопки неожиданно взяли в плен полковника Варгасова.

— На аянской тропе нет ни караулов, ни застав. Мы наблюдаем только за морем, ждем японского корабля. Часовые стоят лишь у склада с боеприпасами, да по ночам бродят патрули. В Уйке — маленьком поселке на берегу моря — особый батальон строит кунгасы, на которых можно уйти в случае опасности в открытое море, — сообщил полковник Варгасов.

В те первоначальные дни июня Степан Вострецов действовал с удивляющей всех энергией и смелостью. Для восстановления Советов он отправил на прииски отряд комиссара Панченко. Комиссар создал на приисках ревкомы, конфисковал у местных воротил и офицеров все награбленное золото.

Группа бойцов комвзвода Кошелева переправилась на другой берег Кухтуя, чтобы покончить с капитаном Яныгиным, но в поселке Булгино его не оказалось. Яныгин увел свою банду в тайгу. О преследовании Яныгина красноречиво рассказал красноармеец Михаил Кочетков: «Несколько раз нащупывали мы яныгинцев, но им удавалось оторваться от погони. Видели их на берегу реки У лакана, а потом и след пропал. Яныгин повернул к морю, надеясь сесть на какую-нибудь шхуну».

Кошелев настиг было Яныгина у озера Ветренного, но тот опять ускользнул и повел своих головорезов в поселок Иня. Там его поджидал Пшеничный.

В последней схватке с бандитом победили красноармейцы, а Яныгин опять бежал на озеро Ветренное. Матерый волк запутал следы и в глухомани чувствовал себя безопасно. В белые ночи на легкой «ветке» ездил он по озеру, добывая пищу.

В одну из прозрачных ночей Яныгина догнала «ветка» старого Элляя. Винчестер Элляя славился по всему побережью своим безотказным боем. Свершив возмездие, охотник вернулся в Охотск и сказал Вострецову свою любимую поговорку:

— Волк силен до капкана, вор — до рассвета…

После короткого совета было решено, что отряд Пшеничного захватит порт, Вострецов нападет на штаб, офицерские и солдатские палатки.

И опять была белая, полная неясного томления ночь, и совершенно измученный Вострецов не мог уснуть. Он сидел на камне, неподвижный и опечаленный: ему — русскому мужику — не хотелось напрасно проливать русскую кровь. Откуда-то из полумглы вынырнул комиссар Пшеничный.

— Не спится, Степан Сергеич?

— А ты почему бродишь?

— Ночь-то какая светлая, хошь книжку читай, хошь стихи пиши, все видно. Таких ночей на Волге не бывает, — вздохнул комиссар.

— А знаешь что? — оживился Вострецов. — Давай-ка напишем ультиматум Пепеляеву.

Вострецов — Пепеляеву

«И всякое ваше сопротивление с оружием в руках будет раздавлено мною как мыльный пузырь… И пролитая кровь будет на вашей совести, а не на моей, так как настоящее письмо я пишу от всего сердца…»

— Это ты хорошо сказал — пишу от всего сердца. Почему все-таки от добра и зла людей отделяет один-единственный удар сердца? — спросил комиссар.

Ультиматум, написанный Вострецовым в белую ночь, передать не удалось. Перед рассветом пал туман, бойцы Вострецова беглым шагом спустились с сопки, окружили штаб Пепеляева и солдатские палатки. В дом, где спали офицеры, ворвался с гранатой в руке красноармеец Скрыпник, а другой — Панченко— обезоружил командира роты. Сам Вострецов долго стучал в дверь генеральской комнаты.

— Кто там? — спросил из-за двери сонный голос.

— Я командир красного отряда…

За дверью сухо покашляли, но не ответили. Вострецов приказал полковнику Варгасову:

— Вразумите генерала. Скажите ему, что сопротивление бесполезно.

Варгасов басовито крикнул:

— Охотск занят красными. Советую сдаться, брат генерал…

После минутного молчания дверь растворилась, Вострецов переступил порог большой комнаты, заставленной кроватями. Офицеры торопливо обувались, натягивали мундиры. Высокий, грузный, с черной окладистой бородой мужчина стоял у стены, заложив за спину руки.

— Кто генерал Пепеляев? — спросил Вострецов.

— Здравствуйте. Это я.

— Надо поговорить с вами наедине.

— Прошу! — Пепеляев приоткрыл дверь в другую комнату.

— Генерал! Вы знаете, что сопротивление невозможно. Пишите приказ о полной сдаче ваших дружинников, — сказал Вострецов.

Об этом напряженнейшем моменте своей военной экспедиции Вострецов после писал очень скромно:

«Он выполняет мое требование и тут же пишет приказ о сдаче. Через час обезоруженный отряд белогвардейцев, окруженный красноармейцами, выстроился перед штабом своего генерала. Под руку с Пепеляевым я вышел к ним.