— Оригинальный и смелый план, — наконец согласился он. — Но для такого удара нужны мощные силы...

— Это еще не план, а предположение. По-моему, возможно начать контрнаступление силами, которыми мы располагаем. К нам непрерывно идут свежие подкрепления, и кроме того... кроме того, — повторил Фрунзе, — надо учитывать и революционный энтузиазм красноармейцев. Если белым нужна только победа, то нам кроме победы необходимо еще и будущее...

Сразу же после этого разговора Фрунзе соединился по прямому проводу с главкомом фронта Каменевым. Высказал свои мысли о возможности нанести удар по флангу противника, а потом начать наступление.

Главком пообещал тщательно обдумать предложение. Вскоре он уже вызвал к прямому проводу Фрунзе.

— Я докладывал Председателю Совета Обороны о вашем плане контрнаступления. Ленин склонен поддержать вашу идею. Реввоенсовет фронта ставит вопрос о разделении войск на Южную и Северную группы. Южная группа будет состоять из 1, 4, 5-й и Туркестанской армий, Северная — из 2-й и 3-й. Реввоенсовет фронта предлагает вам взять на себя общее руководство Южной группой. Согласны ли вы? — спрашивал главком.

Смелый замысел приобретал конкретные очертания, и Фрунзе согласился. Каменев приказал ему немедленно прибыть в Симбирск на выездное заседание Реввоенсовета республики.

К началу апреля положение на Восточном фронте еще больше ухудшилось.

Пятая армия, истекая кровью, непрестанно атакуемая превосходящими силами противника, медленно пятилась к Волге. Продвижение генерала Ханжина создавало непосредственную угрозу Самаре и Симбирску. Фрунзе приказал новому командарму Михаилу Тухачевскому во что бы то ни стало остановить Ханжина и прикрыть своими частями тракт Бузулук — Бугуруслан — Бугульма. В этом районе Фрунзе сосредоточил ударную группу, состоявшую из Туркестанской армии, частей 1-й армии и 25-й дивизии.

Эти войска должны были нанести удар по левому флангу Ханжина. В район Бузулука срочно перебрасывались пехотные полки и конница, подвозилось оружие, боеприпасы, провиант. В воинские части ехали коммунисты, чтобы не только словом, но и личным примером воодушевлять красноармейцев.

Для защиты Оренбурга Фрунзе создал Особую группу. Уральск прикрывали 22-я дивизия и Киргизская конная бригада.

Пока Фрунзе неутомимо перегруппировывал свои войска, Куйбышев формировал в Самаре рабочие части, отбирал и посылал на фронт лучших людей.

— Тревога за судьбу революции поселилась сегодня в наших сердцах, но священная эта тревога вселяет и уверенность, что Восточный фронт из фронта поражений превратится во фронт побед, — говорил он своим помощникам.

Случай помогает тому, кто умеет анализировать малые события. Чапаевские разведчики захватили офицера 3-го Уральского корпуса белых. У пленного были найдены важные приказы, Чапаев немедленно доставил их Фрунзе.

С острым интересом прочитал секретные документы противника Фрунзе. В приказах довольно четко определялись предстоящие действия и расположение колчаковских войск. Особенно ценными были сведения о том, что между 6-м и 3-м корпусами белых существует разрыв верст в пятьдесят и между ними нет никакой тактической связи.

— Вот блестящий случай нанести удар в разрыв между корпусами! — воскликнул Фрунзе, обращаясь к Новицкому. — Посмотрите на карту, Федор Федорович, клин, забитый нами в этот разрыв, окончательно разорвет армии Колчака и даст возможность разгромить их поодиночке...

— Возможность действительно блестящая. Не использовать ее — грех, — согласился Новицкий. — Враг против воли рассказал о себе больше, чем наши разведчики. Удар в разрыв — идея смелая, но рискованная, можно попасть в ловушку, Михаил Васильевич.

— Всякая военная операция подвержена риску, — возразил Фрунзе.

— Смелость, помноженная на разум, — двойная смелость. Какие же силы мы бросим для первого удара? — Новицкий склонился над картой.

Поразмыслив, они решили действовать тремя ударными группами. Первая, под командой Зиновьева, наступает из района Бузулука, вторая — с правого фланга, из села Михайловского. За ее действия отвечает Гая Гай. Третью группу возглавляет Чапаев.

Скрепя сердце Фрунзе назначил Авалова командиром 74-й бригады. Какое-то внутреннее чувство подсказывало не доверять Авалову, но нарушить приказание председателя Реввоенсовета он не мог.

— Троцкий хотел, чтобы я дал Авалову дивизию, но я не хочу. Авалов не может с такой быстротой переменить белый цвет на красный, — говорил Фрунзе.

— Перекраситься может, перемениться по всей своей сути — едва ли, — согласился Новицкий.

Между тем положение становилось все опаснее. Белые захватили Бугуруслан, приближались к Бузулуку, грозили Оренбургу.

Неожиданно Фрунзе вызвали к прямому проводу. Командующий 1-й армией Гая Гай, смелый и талантливый командарм, вместе с Тухачевским освободивший от белочехов и каппелевских батальонов Симбирск и Самару, сейчас впал в панику: