Честно, в этот момент я почувствовала огромное облегчение и ноги мои тоже, потому что припав плечом к дверному косяку, я сползла прямо на пол, не в силах больше стоять.

Кравцов тут же подскочил ко мне, игнорируя совершенно незнакомых мне мужчин, и присел рядом, взволнованно заглядывая в лицо.

— Вика… — выдохнул он, будто не я минуту назад считала его погибшим, а он меня, после чего ловко поднял на руки. — Вы свободны, — глухо сказал он незнакомцам и те молча пошли на выход, оставляя нас одних.

Сев вместе со мной на диван, Борис развернул меня к себе лицом и осторожно убрал за спину взлохмаченные волосы.

— Что здесь произошло? — спросила я первая, потому что видела, что Борис начинать разговор почему-то медлил. — Почему снаружи толпа полицейских и кем были все эти люди? Я думала… я думала ты погиб!.. — голос опустился до писка, потому что я готова была вот-вот разрыдаться.

— Тише, — мужчина крепче обнял меня и начал слегка покачивать. — Я цел, видишь? Моя машина действительно взорвалась, но за рулем был не я.

— Тогда… кто? — брови сами собой сошлись к переносице.

Кравцов отвернулся и нахмурился.

— Дмитрий, мой друг. Ребята сейчас пытаются выяснить, чьих это рук дело.

Я сглотнула комок в горле и постаралась сесть удобнее, чтобы лучше видеть Бориса.

— Н-не нужно. Я и так могу сказать тебе, кто это сделал.

Мужчина напрягся, но молча ждал продолжения моих слов, так что пришлось рассказать все, ничего не тая.

Кравцов слушал и только сильнее хмурился, будто уже представлял, как отрывает этим сумасшедшим головы и бросает в печь.

— Почему ты мне не позвонила? — раздраженно спросил он. — Почему, Вика?

— Я пыталась, но он был выключен! — воскликнула. — Я писала тебе с самого утра, а потом звонила! А когда мне сообщили о том, что взорвалась твоя машина… — голос опять дрогнул, и я не сумела закончить мысль. — Я так испугалась, что уже просто ничего не соображала!

Борис вздохнул и стал поглаживать меня по голове, пытаясь успокоить.

— Ну, все, перестань, — проговорил он тихо. — Мы больше не будем возвращаться к этому разговору…

Я прикрыла глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не хмыкнуть.

Конечно, больше не будем возвращаться. Он как обычно все возьмет в свои руки и не будет ни о чем мне рассказывать. Знаю я, проходили.

Мужчина вел себя так, будто сегодня вовсе ничего не произошло или же так профессионально скрывал эмоции, которые у меня против воли лезли наружу.

Все выходило из-под контроля. На нас буквально начали охоту. Сначала та авария с нашим участием, теперь взрыв. Когда теперь ждать очередного шага этой чокнутой семьи? В какой момент они снова решат нанести удар и… каким он будет?

— Давай уедем отсюда…

Мои слова нарушили тишину в кабинете Бориса и заставили его поднять на меня глаза.

Да, я уже и сама поняла, что сморозила великую глупость. Кто вообще в здравом уме и трезвой памяти согласиться покинуть город, в котором находится весь его бизнес и связи? Вот именно, никто. Хотя, дело, вероятно, даже не в этом. Кравцов ни за что на это не согласится из-за типичного мужского упрямства. Он не оставит свою территорию на растерзание каким-то шавкам, вроде Федоровых и их компании.

А я бы уехала. Бросила бы университет и рванула далеко-далеко, где меня никто не знает. Начать там все с чистого листа без страха, что меня найдут и снова станет угрожать, просто жить.

— Это не вариант, — глухо ответил мужчина и снова уставился в экран ноутбука. — Наше место здесь и я не намерен в ближайшем будущем что-то менять.

Я нахмурилась и сложила руки на груди.

Ну да, я и не рассчитывала на иной ответ.

— Даже если нам обоим угрожает опасность? — решила уточнить на всякий случай.

— Я сумею тебя уберечь, — не унимался Борис.

Неужели?!

— Ты друга не сумел уберечь, а еще что-то говоришь обо мне! — выплюнула я и замолчала, прекрасно понимая, что только что перегнула палку и ткнула ею в еще кровоточащую рану. — Прости, — добавила чуть тише. — Я не хотела это говорить.

Кравцов ничего мне на это не сказал, казалось бы, его вообще не задели мои слова, но я-то знала, что это не так. Этот человек в отличие от меня профессионально держит лицо «кирпичом», в то время как мое самообладание частенько стало давать трещину.