— Вероника одна из вас, — ответил безапелляционно. — В этот раз в отборе примут участие сразу четыре невесты. — Знал, что изменения вызовут вопросы, поэтому был готов.

— Но позвольте, мне так неловко, и, конечно, это не мое дело, не нам судить, но разве правилами не оговорено, что претенденток должно быть три? — на грани слышимости проговорила Элизабет.

Казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Надо бы на всякий случай тарелочку-то убрать, а то, не дай тьма, поранится, а мне потом отвечай перед Изумрудным Королевством. И ведь не поверят же, что нелепая случайность.

— Вы правы, Элизабет. Это не ваше дело, и не вам судить. Хотя, если вам очень хочется, вы можете прямо сейчас отправиться в обратный путь, и тогда претенденток останется трое. Я точно против не буду. Еще вопросы?

Дамы молчали. Моя речь произвела именно тот эффект, на который я рассчитывал. Здесь их мнение никого не интересует — они должны понять это сразу. Нянькаться я ни с кем не собираюсь. Пусть будут благодарны уже за то, что удостоены чести находиться здесь и считаться невестами Императора Темных Земель.

— Какие испытания нас ждут? — спросила Вероника.

— Стандартные, — ответил ей, не желая вносить ясность.

Она не узнает от меня ничего конкретного, пока я не буду убежден в том, что она не шпионка. Люди Верса уже ищут информацию о королевстве, подданной которого она представилась, но я был уверен, что ничего не найдут. Ее появление в реальности до сих пор оставалось для меня загадкой. Я не сумасшедший и точно знаю, что это именно она — мое наваждение, но ведь должны быть причины.

— Спасибо за ответ, Ваше Темнейшество. — Вероника упрямо поджала губы и больше на меня не смотрела.

Я прекрасно видел, что она злится, и наслаждался этим. Ничего не мог с собой поделать, не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии. Зеленые глаза загорались настоящим огнем, и девушка выглядела еще красивее, еще желаннее, еще притягательнее.

— Раз вопросов больше нет, можете ступать в свои покои. Сегодня отдохните как следует, потому что уже завтра вами займется Агнета. По всем вопросам вы обращаетесь лично к ней. Также позволю себе напомнить, что для всех, кроме Вероники, открыт летний сад. Уверен, вам понравятся цветы, которые там выращивают, — встал я из-за стола.

Претендентки почти синхронно поднялись и сделали реверанс, тихонько ускользая из столовой, но я заметил их неодобрительные взгляды в сторону продолжающей сидеть Вероники. Она даже не пыталась сделать вид, что собирается уйти.

Дамы вышли, прислужники — по моему кивку тоже, дверь закрылась, и наступила тишина.

— Вот, значит, как? Одна из? Уже не считаете меня идеальной, Ваше Темнейшество? — она не улыбалась, не пыталась кокетничать. Спрашивала на полном серьезе, и могло показаться, что в голосе ее сквозила обида, но взгляд выражал злость. Именно злость и ничего другого.

— Ты будешь числиться моей невестой ровно до тех пор, пока я не узнаю, откуда ты на самом деле и как отправить тебя обратно, — ответил честно. Не хотел давать ложных надежд на то, чему никогда не бывать. Три ночи прошли, и других не будет.

— А если меня нельзя отправить обратно?

— И почему же?

Она молчала. Прежде чем ответить, Вероника выдержала слишком долгую паузу, в которую мы мерились взглядами.

— Может быть, потому что меня не примут обратно?

— Гвардейцы, — позвал я громко, и двери столовой тут же открылись. — Увести.

Грустно улыбнувшись, девушка не спеша поднялась из-за стола, но уходить не торопилась:

— Тогда ответьте хотя бы, к чему этот спектакль? Меня весь день караулят, водят под стражей, но другие невесты свободны от надзора и не ограничены в передвижениях.

Она не понимала, что я переживал за нее. Она и представить себе не могла, до чего иногда опускаются воспитанные дамы в стремлении выиграть Императорский отбор любой ценой. Хотелось сказать, что остальные невесты не имеют с ней ничего общего и даже в подметки не годятся, но выдал вторую версию, в которую сам всем сердцем хотел бы поверить:

— Ты подозреваешься в шпионаже.

Она вспыхнула негодованием, а голос похолодел, превратившись в чистейший лед:

— Вы…

— Что "вы"? — не понял я ее.

— Вы обязаны обращаться ко мне на вы. Впредь прошу об этом не забывать.

Хлесткая пощечина ударила, обожгла, хоть и была словесной. Я провожал ее прямую спину взглядом, тогда как мне до безумия хотелось схватить ее, растормошить, впиться в пухлые губы и сорвать это ненавистное платье, закрывающее ее прекрасное тело. Видит тьма, я желал разложить ее прямо на этом столе. Почти слышал ее крики, стоны, в которых она просила о пощаде, но щадить не собирался. Слишком сильно засела в голову, слишком глубоко проникла в сердце.