Слезы собираются в глазах Карины, прежде чем начинают течь по её нежному лицу. Её губы плотно сжимаются, и вся её беззаботная энергия исчезает.

— Мама, нет, — Константин качает головой.

— Что? Она говорила, как идиотка.

— Ты та, кто превратила её в то, что она есть, — Кирилл встаёт во весь рост и обнимает Карину за плечи. — Если ты ещё раз заговоришь с ней в таком тоне, я вышвырну тебя из дома.

— Что ты мне только что сказал?

— Я полностью владею этим местом. Если ты не будешь уважать моих людей, ты вылетишь отсюда в одно грёбаное мгновение, и я сделаю своей миссией сжечь каждую из твоих дизайнерских сумок, — он пристально смотрит на своего брата. — Забери её отсюда. Я не хочу видеть её лицо.

Челюсть Константина сжимается, но он начинает тащить Юлю прочь. Я могла бы сказать, что ему тоже было крайне неудобно из-за того, как она разговаривала с Кариной.

— Как ты смеешь выгонять меня? Это я тебя родила, ты, наглый кусок дерьма...

Дверь за ними закрывается, и Кирилл улыбается Карине.

— Не верь ничему, что говорит эта женщина. То, что она родила нас, не делает её матерью, ясно?

Она дважды кивает, улыбается в ответ и даже обнимает его.

Затем она отстраняется, бежит в другой конец комнаты и приносит огромную чёрную коробку, обёрнутую белыми лентами. Подарок – сшитый на заказ смокинг, великолепные туфли в тон и классическая рубашка.

Неужели она потратила на это целое состояние? Определённо.

Анна также дарит ему свой подарок – шарф, который связала сама. Ребята предлагают ему карточки с услугами, которые он может попросить у них в выходные дни, как будто он и так не может этого сделать.

Кирилл улыбается этому, но улыбка исчезает, когда он находит в стопке похожую карточку от меня.

Так что мне вроде как приходилось делать то же самое, что и другим, чтобы не выделяться. В конце концов, только Карина и Анна дарили ему личные подарки.

Есть и третий подарок – роскошные часы, которые, как Карина клянётся, не от неё, но она единственная в этом доме, кто достаточно богат, чтобы купить их.

Пока они заняты спором о часах, а Максим называет Карину скромницей, затем Виктор бьёт его, а Юрий ругает его, я выскальзываю из столовой и направляюсь в ванную с широкой улыбкой на лице.

Не хочу сглазить, но я думаю, что этот день рождения удался на славу.

Закончив свои дела, я мою руки и замираю, когда ловлю отражение Кирилла в зеркале. Он прислонился к дверному косяку, скрестив ноги, играя карточкой, которую я сунула ему вместе с карточками других охранников.

— Так это все, что я получаю за грандиозный день рождения, на который ты чуть не сломала ногу, чтобы пригласить меня?

Я позволяю воде стекать с моих рук в раковину в течение минуты, затем поворачиваюсь к нему лицом, вытирая их полотенцем.

— Эта карта может означать многое. Используй это с умом.

— У меня так много карточек. Что, если я потеряю этот особенный подарок на день рождения?

Я ухмыляюсь.

— Перестань быть мудаком. Вообще-то у меня есть для тебя ещё один подарок, но я не могла показать его тебе перед всеми остальными.

Он приподнимает бровь.

— Ещё один подарок? Где он находится?

Я прикусываю нижнюю губу, затем расстёгиваю брюки. Звук шуршащей одежды настолько усиливается в тишине, что я чуть не струсила.

Одним движением я опускаю свои трусы боксёры так, чтобы он мог видеть черные чернила, окружённые краснотой прямо над моей киской.

Кирилл выпрямляется, выражение его лица сменяется недоумением, когда он подходит ко мне, хватает меня за бедро и нежно касается пальцами русского слова.

Лучик.

— Черт, — произносит он голосом, полным благоговения. — Когда ты успела это сделать?

— Сегодня утром.

— Когда ты должна была быть с Кариной?

Я киваю.

Он прищуривает глаза и крепче сжимает моё бедро, впиваясь в него пальцами.

— Саша, тебе делал тату мужчина? Ты позволила мужчине посмотреть на то, что, блядь, моё?

— Нет, ты пещерный человек. Это была женщина.

— Имя? Учётные данные? Местоположение?

— Чтобы ты мог причинить ей неприятности? Тогда точно нет. Но в любом случае. Ты не сказал мне, что ты думаешь? Тебе…нравится?

— Мне это нравится. Надо было давным-давно выгравировать на тебе своё имя, но это было бы сделано неаккуратно, ножом.

Я закатываю глаза.

— Ты такой романтик.

— Я знаю.

— Это был сарказм.

— Я знаю, — его взгляд все ещё направлен на татуировку, когда он водит по ней взад и вперёд.

Я такая слабачка. Мне пришлось принять три сильных обезболивающих, прежде чем я смогла позволить девушке сделать мне её. Я никогда больше не сделаю татуировку. Я не могу понять, как Кириллу и другим удаётся наносить целые карты татуировок на свои тела.