— Разве клуб не наша следующая остановка? — спрашивает Виктор, угрожая разрушить мой план.

Кирилл не отвечает и направляется к машине. А это значит, что мы должны идти домой.

Да.

Я начинаю следовать за ним и спотыкаюсь. Юрий ловит меня за руку в последнюю секунду, и я могу поклясться, что на мгновение, он разгневано смотрел на меня, прежде чем выражение его лица возвращается к нормальному.

Неужели я это придумала?

— Я знаю, ты обещал мисс Карине вернуть его домой, но тебе не кажется, что ты немного перегнул палку? — спрашивает он своим обычным мудрым тоном.

Я ухмыляюсь, даже когда хромаю к машине.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь.

— Ты так радуешься тому, чего не знаешь.

— Кто? Я? — так то, да, может быть, я немного на седьмом небе от счастья, потому что Кирилл вообще отменил клуб только потому, что я пострадала.

Это был ничтожный шанс, и я не думала, что он действительно сделает это. Но опять же, это противоречило бы его территориальной природе, отправлять меня обратно с Максимом или Юрием, пока он едет в клуб.

Так что, допустим, я немного счастлива.

Или много, учитывая, что я не могу перестать ухмыляться, как идиотка. Но моё хорошее настроение постепенно улетучивается, когда я сажусь рядом с Кириллом на заднее сиденье машины. Как только мы начинаем двигаться, он опускает перегородку, отрезая нас от Юрия и Виктора.

— Какого черта, ты творишь? —его глубокий голос щелкает в воздухе, как кнут.

Моя спина принимает вертикальное положение.

— Н-ничего, я просто споткнулась.

— Ты хочешь, чтобы я поверил в эту чушь? Я бы купился на это, когда мы впервые встретились в армии, но сейчас у тебя равновесие лучше, чем у кого бы то ни было, так почему бы тебе не рассказать мне настоящую причину, по которой ты выкинула этот грёбаный трюк.

Ладно, одурачить его непросто.

— Я просто хочу домой.

— Ты могла бы просто попросить об этом, как нормальный чёртов человек.

— И ты бы согласился?

— А почему бы и нет?

— О, я не знаю. Потому что ты всему не доверяешь?

— Следи за своим грёбаным тоном, и, если ты думаешь, что это шоу заставит меня поверить в то, что ты задумала, тогда тебя ждёт тревожный звонок, — он тянется ко мне, и я замираю.

Кирилл интенсивный в обычные дни. Однако в плохие дни он – сила, с которой приходится считаться.

Я чувствую себя растоптанной на его пути и могу быть либо уничтожена, либо отброшена. Или то, и другое.

Кирилл хватает меня за бок, и я вздрагиваю.

Он задирает мою рубашку и осматривает синяк, который становится фиолетовым на моей коже.

— Ты, блядь... — он обрывает себя, чтобы тяжело вздохнуть. — Если ты снова причинишь себе боль по какой-либо причине, я клянусь, Саша...

— Я не буду.

Его светлые глаза сужаются, когда они пристально, смотрят на меня, как будто он хочет отрезать мне голову. Но затем он качает головой и аккуратно заправляет мою рубашку обратно в брюки, чтобы не причинять мне никакого дискомфорта.

Я не знаю, что на меня нашло.

Он все ещё аккуратно заправляет рубашку на место, когда я бросаюсь на него.

—Какого хрена ты делаешь... — его слова прерываются, когда я прижимаюсь губами к его губам.

Я никогда первой не целовала Кирилла, никогда не находила в себе смелости сделать это, потому что я всегда была не уверенна насколько безмерны мои чувства, которые испытываю к нему.

Это началось в армии и никогда не ослабевало. Во всяком случае, они становились все сильнее и опаснее, пока я больше не могла их контролировать.

Но теперь мне все равно, знает ли он, как сильно он мне нравится. Нет, нравится – это слишком мягкое слово, оно ничего не говорит о той всепоглощающей страсти, которую моё сердце питает к нему.

Это поражает меня, когда мои губы находят его губы.

Я, наверное, люблю этого мудака.

Кирилл ошеломлён всего на мгновение, прежде чем он вплетает пальцы и сжимает в кулаке всю длину моих волос, за которую может ухватиться, пожирая меня. Мой поцелуй неуверенный, эмоциональный и ранимый. Его воплощение разрушения.

И знаете, что? В конце концов, меня это устраивает.

Его звериная сторона – это часть того, кто он есть, и я бы не хотела, чтобы он был другим.