Духовные оды
вернуться

Державин Гавриил Романович
Шрифт:

МОЛИТВА

Кто может, Господи, Твои уставы знать? Предел Твоих судеб кто может испытать? Котора буйна тварь столь в мыслях вознесется, Что твердость никогда ее не потрясется? Кто скажет мне: богат я, знатен я, высок? Един, всесильный Царь, Ты держишь смертных рок; Ты участи людей как коло обращаешь, Свергаешь долу Ты, Ты вверх их восхищаешь; И небо и земля, и воздух и моря, И сердце и судьбы в Твоих руках, Царя. Как быстры воды Ты в нас мысли устремляешь, Ты брег водам, конец делам определяешь. Чего не преходило на сердце и на ум, О том теперь молва, глас, звуки, слава, шум; Которая звезда светлее всех блистала, Незрима та теперь и неприметна стала. Средь лона счастия герой фарсальской брани Убит и, распростря победоносны длани, Лежит в крови своей от искренних своих... Как, Господи, узнать предел судеб Твоих? Когда я паче всех дней жити еще льщуся, То, может быть, в тот миг я в смертный ров валюся; Когда я, думаю, над всем превознесен, То, может быть, стремглав лететь я осужден. Надменный в гордости, коль мудрствую я паче, Не для того ль, о том раскаяться чтоб в плаче? Когда ж трясусь и зрю, что смерть моя близка, — Меня Всесильного всесильная рука Из тартара, когда не чаю, восхищает. Твоя власть, Господи, из мертвых воскрешает: Отчаиваться грех, надежды верной нет. Так Ты, о Боже мой! и жизнь моя и свет; В восторге радостном и мысли восхищенной Помощника Тебя я вижу всей вселенной, На Тя единого мне должно уповать, И без меня Ты мне возможешь счастье дать. Начала своего я, ни конца не вижу: Пекусь коль о себе, я тем Тебя обижу! 1775

МОЛИТВА

Непостижимый Бог, всех тварей Сотворитель, Движениев сердец и помыслов Прозритель! В последний раз зову к Тебе я в жизни сей: Склони с небес, склони свой слух к мольбе моей. Воззри, Создатель мой, на сердце сокрушенно, Что если, Твой закон желав знать совершенно, Я слабым разумом чего не понимал, Помилуй Ты меня, коль в нем я заблуждал. Твое святое я хотел творить веленье Со всею ревностью, но без предрассужденья. Се, вижу растворен тот путь передо мной, По коему войти я в вечный льщусь покой. Войду, конечно так, я в том не сомневаюсь: На милосердие Твое я полагаюсь. Ты щедр и милостив был в век сей скоротечный: Ты будешь мне Отец, а не Мучитель вечный. <1776>

МОЛИТВА

Боже Создатель, Владыко Творец! Ты мой питатель, Ты матерь, отец, Ты покровитель: Ты мне судьбой Быть в свете судил, Своей мне рукой Ты душу вложил; Ты жить повелел. В чреслах кровями Ты родшей моей, В детстве сосцами На лоне у ней Взлелеял меня. В юности ныне, В бунте страстей, В быстрой пучине Волн жизни моей Помощник мне будь! Не вижу я дней Во мраке моем И светлых лучей; На поприще сем Не знаю пути. Судно ветрами Несется в морях, Бьется волнами, В шумящих водах Утопает оно. Я так подобно В сомненьях моих, Бурями злобно Пристрастий моих Тону во грехах. Коль не изымешь Рукою своей, В бездне сей кинешь, Погрязну я в ней, Совсем погублюсь. Слабой ты груди Будь укрепленье. Знают пусть люди: Ты лишь спасенье Един у меня. Злобны языки Да стиснут гортань; Гнев их великий, Злосердую брань Обрати мне в любовь. Верных надежда, Веселье сердец, Нищих одежда, Монархов венец, Всех утешитель! Коль в сокрушеньи Взываю к Тебе, В благоволеньи Внемли сей мольбе, Творец мой и Бог! <1776, 1790-е>

УСПОКОЕННОЕ НЕВЕРИЕ

Когда то правда, человек, Что цепь печалей весь твой век: Почто ж нам веком долгим льститься? На то ль, чтоб плакать и крушиться И, меря жизнь свою тоской, Не знать отрады никакой? Кончать день зол днем зол других, Страшиться радостей своих, На счастья блеск не полагаться И каждый миг того бояться: Вот грусть, вот скорбь, вот смерть придет! Начала все конец сечет. Младенец лишь родится в свет, Увы! увы! он вопиет, Уж чувствует свое он горе; Низвержен в треволненно море, Волной несется чрез волну, Песчинка, в вечну глубину. Се нашей жизни образец! Се наших всех сует венец! Что жизнь? — Жизнь смерти тленно семя. Что жить? — Жить — миг летяща время Едва почувствовать, познать, Познать ничтожество — страдать, Страдать — и скорбно чувство мук Уметь еще сносить без скук. На то ли создал Ты от века, О Боже! бренна человека? Творец!.. Но на Тебя ль роптать? Так что ж осталося? — страдать. Такая жизнь — не жизнь, но яд: Змея в груди, геенна, ад Живого жрет меня до гроба. Ах! если самая та ж злоба По смерти мстит нам и в гробах, Кого ж Творцом назвать? кто благ? Лишь Парки жизни нить прервут, Уж встречу Фурии бегут: Отсель изъемлет скоротечность; А там?.. а там разверста вечность! Дрожу! — лиется в жилах хлад. О вечность, вечна мука, ад! Но что? зрю молнии кругом! В свирепой буре слышу гром! Перун перуны прерывает, Звучней всех громов глас взывает: «Бог благ, отец Он твари всей; Ты зол — и ад в душе твоей!» Божественный сей крепкий глас Кичливый дух во мне потряс; Вострепетала совесть черна, Исчезла мысль неимоверна, Прошли отчаянья мечты: Всесильный! помоги мне Ты. Уйми страстей моих Ты шум, И бурный обуздай мой ум: Чего понять он не возможет, Да благость в том Твоя поможет, Чтоб я средь зол покоен был; Терпя беды, Тебя любил! Поборствуй руку лобызать, Котора поднята карать. Средь юности моей неспелой, Средь зрелой жизни, престарелой, Средь ярых волн морских сует Дай сил сносить мне иго бед! Чтоб меньше скорби ощущать, Собою больше обладать, Пошли, пошли, Творец вселенной, Своей Ты твари бедной, бренной Небесну помощь с высоты: Ты щедр, щедрот источник Ты! Над безднами горящих тел, Которых луч не долетел До нас еще с начала мира, Отколь, среди зыбей эфира, Всех звезд, всех лун, всех солнцев вид, Как злачный червь, во тьме блестит, — Там внемлет насекомым Бог. Достиг мой вопль в Его чертог, Я зрю: избранна прежде века Грядет покоить человека; Надежды ветвь в руке у ней: Ты, Вера? — мир душе моей! Ты мысли дерзкие пленишь, Сердцам незлобие даришь, Терпеньем души укрепляешь, На подвиг немощь ободряешь; Ты кротким свет и красота, Ты гордым мрак и суета! Пристойно цель иметь уму, Куда паря лететь ему. Пусть все подвержено сомненью; Но без Творца как быть творенью? Его ты, Вера, учишь знать, Любить, молить, — не постигать. Непостижимый сей Творец Да будет мой покров, отец! Он взором волны укрощает, Он всей природой мне вещает: «Испытывать судьбы забудь, Надейся, верь — и счастлив будь!» О вы, что мысли остротой, Разврата славитесь мечтой! Последуя сему примеру, Придите, обымите Веру: Она одна спокоит вас, Утешит в самый смертный час. <1779>

НА СМЕРТЬ КНЯЗЯ МЕЩЕРСКОГО

Глагол времен! металла звон! Твой страшный глас меня смущает; Зовет меня, зовет твой стон, Зовет — и к гробу приближает. Едва увидел я сей свет, Уже зубами смерть скрежещет, Как молнией косою блещет, И дни мои, как злак, сечет. Ничто от роковых когтей, Никая тварь не убегает; Монарх и узник — снедь червей, Гробницы злость стихий снедает; Зияет время славу стерть: Как в море льются быстры воды, Так в вечность льются дни и годы; Глотает царства алчна смерть. Скользим мы бездны на краю, В которую стремглав свалимся; Приемлем с жизнью смерть свою, На то, чтоб умереть, родимся. Без жалости всё смерть разит: И звезды ею сокрушатся, И солнцы ею потушатся, И всем мирам она грозит. Не мнит лишь смертный умирать И быть себя он вечным чает; Приходит смерть к нему, как тать, И жизнь внезапу похищает. Увы! где меньше страха нам, Там может смерть постичь скорее; Ее и громы не быстрее Слетают к гордым вышинам. Сын роскоши, прохлад и нег, Куда, Мещерской! ты сокрылся? Оставил ты сей жизни брег, К брегам ты мертвых удалился; Здесь персть твоя, а духа нет. Где ж он? — Он там. — Где там? — Не знаем Мы только плачем и взываем: «О, горе нам, рожденным в свет!» Утехи, радость и любовь Где купно с здравием блистали, У всех там цепенеет кровь И дух мятется от печали. Где стол был яств, там гроб стоит; Где пиршеств раздавались лики, Надгробные там воют клики, И бледна смерть на всех глядит. Глядит на всех — и на царей, Кому в державу тесны миры; Глядит на пышных богачей, Что в злате и сребре кумиры; Глядит на прелесть и красы, Глядит на разум возвышенный, Глядит на силы дерзновенны И точит лезвие косы. Смерть, трепет естества и страх! Мы — гордость с бедностью совместна; Сегодня бог, а завтра прах; Сегодня льстит надежда лестна, А завтра: где ты, человек? Едва часы протечь успели, Хаоса в бездну улетели, И весь, как сон, прошел твой век. Как сон, как сладкая мечта, Исчезла и моя уж младость; Не сильно нежит красота, Не столько восхищает радость, Не столько легкомыслен ум, Не столько я благополучен; Желанием честей размучен, Зовет, я слышу, славы шум. Но так и мужество пройдет И вместе к славе с ним стремленье; Богатств стяжание минет, И в сердце всех страстей волненье Прейдет, прейдет в чреду свою. Подите счастьи прочь возможны, Вы все премены здесь и ложны: Я в дверях вечности стою. Сей день, иль завтра умереть, Перфильев! должно нам конечно, — Почто ж терзаться и скорбеть, Что смертный друг твой жил не вечно? Жизнь есть небес мгновенный дар; Устрой ее себе к покою И с чистою твоей душою Благословляй судеб удар. 1779

СЧАСТЛИВОЕ СЕМЕЙСТВО

Блажен, кто Господа боится И по путям Его идет! Своим достатком насладится И в благоденстве поживет. В дому его нет ссор, разврата, Но мир, покой и тишина: Как маслина плодом богата, Красой и нравами жена. Как розы, кисти винограда Румянцем веселят своим, Его благословенны чада Так милы вкруг трапезы с ним. Так счастлив, так благополучен И так блажен тот человек, Кто с честью, правдой неразлучен И в Божьем страхе вел свой век. Благословится от Сиона, Благая снидут вся тому, Кто слез виновником и стона В сей жизни не был никому; Кто не вредит и не обидит, И злом не воздает за зло: Сыны сынов своих увидит И в жизни всякое добро. Мир в жизни сей и мир в дни оны, В обители избранных душ, Тебе, чувствительный, незлобный, Благочестивый, добрый муж. 1780

ВЛАСТИТЕЛЯМ И СУДИЯМ

Восстал Всевышний Бог, да судит Земных богов во сонме их; Доколе, рек, доколь вам будет Щадить неправедных и злых? Ваш долг есть: сохранять законы, На лица сильных не взирать, Без помощи, без обороны Сирот и вдов не оставлять. Ваш долг: спасать от бед невинных, Несчастливым подать покров; От сильных защищать бессильных, Исторгнуть бедных из оков. Не внемлют! видят — и не знают! Покрыты мздою очеса: Злодействы землю потрясают, Неправда зыблет небеса. Цари! Я мнил, вы боги властны, Никто над вами не судья, Но вы, как я подобно, страстны, И так же смертны, как и я. И вы подобно так падете, Как с древ увядший лист падет! И вы подобно так умрете, Как ваш последний раб умрет! Воскресни, Боже! Боже правых! И их молению внемли: Приди, суди, карай лукавых, И будь един царем земли! 1780(?)

БОГ

О Ты, пространством бесконечный, Живый в движеньи вещества, Теченьем времени превечный, Без лиц, в трех лицах божества! Дух всюду сущий и единый, Кому нет места и причины, Кого никто постичь не мог, Кто всё собою наполняет, Объемлет, зиждет, сохраняет, Кого мы называем: Бог. Измерить океан глубокий, Сочесть пески, лучи планет Хотя и мог бы ум высокий, — Тебе числа и меры нет! Не могут духи просвещенны, От света Твоего рожденны, Исследовать судеб Твоих: Лишь мысль к Тебе взнестись дерзает В твоем величьи исчезает, Как в вечности прошедший миг. Хаоса бытность довременну Из бездн Ты вечности воззвал, А вечность, прежде век рожденну, В себе самом Ты основал: Себя собою составляя, Собою из себя сияя, Ты свет, откуда свет истек. Создавый всё единым словом, В твореньи простираясь новом, Ты был, Ты есть, Ты будешь ввек! Ты цепь существ в себе вмещаешь, Ее содержишь и живишь; Конец с началом сопрягаешь И смертию живот даришь. Как искры сыплются, стремятся, Так солнцы от Тебя родятся; Как в мразный, ясный день зимой Пылинки инея сверкают, Вратятся, зыблются, сияют, Так звезды в безднах под Тобой. Светил возженных миллионы В неизмеримости текут, Твои они творят законы, Лучи животворящи льют. Но огненны сии лампады, Иль рдяных кристалей громады, Иль волн златых кипящий сонм, Или горящие эфиры, Иль вкупе все светящи миры — Перед Тобой — как нощь пред днем. Как капля, в море опущенна, Вся твердь перед Тобой сия. Но что мной зримая вселенна? И что перед Тобою я? В воздушном океане оном, Миры умножа миллионом Стократ других миров, — и то, Когда дерзну сравнить с Тобою, Лишь будет точкою одною; А я перед Тобой — ничто. Ничто! — Но Ты во мне сияешь Величеством Твоих доброт; Во мне Себя изображаешь, Как солнце в малой капле вод. Ничто! — Но жизнь я ощущаю, Несытым некаким летаю Всегда пареньем в высоты; Тебя душа моя быть чает, Вникает, мыслит, рассуждает: Я есмь — конечно, есть и Ты! Ты есть! — природы чин вещает, Гласит мое мне сердце то, Меня мой разум уверяет, Ты есть — и я уж не ничто! Частица целой я вселенной, Поставлен, мнится мне, в почтенной Средине естества я той, Где кончил тварей Ты телесных, Где начал Ты духов небесных И цепь существ связал всех мной. Я связь миров, повсюду сущих, Я крайня степень вещества; Я средоточие живущих; Черта начальна Божества; Я телом в прахе истлеваю, Умом громам повелеваю, Я царь — я раб — я червь — я Бог! Но, будучи я столь чудесен, Отколе происшел? — безвестен; А сам собой я быть не мог. Твое созданье я, Создатель! Твоей премудрости я тварь, Источник жизни, благ податель, Душа души моей и Царь! Твоей то правде нужно было, Чтоб смертну бездну преходило Мое бессмертно бытие; Чтоб дух мой в смертность облачился И чтоб чрез смерть я возвратился, Отец! — в бессмертие Твое. Неизъяснимый, Непостижный! Я знаю, что души моей Воображении бессильны И тени начертать Твоей; Но если славословить должно, То слабым смертным невозможно Тебя ничем иным почтить, Как им к Тебе лишь возвышаться, В безмерной разности теряться И благодарны слезы лить. 1784