Зевс, владыкой став среди

Мирозданья, человеку

Ум и совесть дал в вожди, —

Ум, мужающий в невзгодах,

Совесть, даже и во сне

Направляющему сердце

К правде в мире и войне.

Корифей Царь Агамемнон, в заботах вождя,

И забыл о Калхасовых вещих словах,

И невзгоды и беды покорно сносил,

Но когда, после мертвого штиля,

Изнурявшего войско ахеян,

Против Халкиса праздно стоявшее ночи и дни,

В водоворотах Авлиды, —

Вдруг от Стримона буря ударила с вихрем и ветром,

Запирая из гавани выход,

И срывая кругом корабли с якорей,

И о берег утесистый их разбивая,

И погибал лучший цвет ополченья ахеян,

И казалося, буре не будет конца,

И Калхас вошел в круг смущенных вождей

И стал говорить,

И назвал ту жертву, которой желает богиня,

Пославшая бурю,

И ударили в скорби о землю жезлом

И заплакали оба Атрида, —

«Горе! — воскликнул тогда Агамемнон. —

Горе, когда не исполню веленье богини,

И горшее, если, сокровище дома, дитя мое, дочь

Сам заколю и невинною кровью ее

Отцовские руки мои обагрю!

И там злое горе — и здесь!

Воротиться домой — одному — беглецом —

Всеми оставлену — всё потерять —

А всё войско — все требуют жертвы — грозят —

И требовать право имеют!»

И, всеми кругом обступаемый, душу

Нечестивой, ужасной он мысли открыл.

И, скорый в решеньях всегда,

Приступить велел к делу тотчас.

Хор Ах, первый ошибочный шаг

В нас разжигает упрямство и страсть!

Ради той вероломной жены,

Ради мести Парису

На жертву обрек он любимую дочь!

Корифей И ни слезы ее, ни моленья к отцу,

Ни младая девичья краса

Не тронули сердца суровых мужей.

Отец — лишь умолкли молитвы, —

Словно лань молодую, велел,

Покровом окутав,

На жертвенник навзничь ее опрокинуть,

И крепче держать,

И рот завязать, чтоб она

Проклятий отцовскому дому не слала.

И схватили ее, и завязан был рот.

Брызнула кровь под ножом,

И лишь взгляд, как стрела,

Состраданьем сердца поразил...

Нема и прекрасна как мрамор, казалось, она

Хотела еще говорить,

Как прежде, когда на пиры

В отцовском дому выходила к гостям

И пела хвалебный пэан

Благоденствию дома Атридов и славе отца.

Что было потом — то неведомо нам,

Но исполниться должно пророчеству вещего мужа!

Учит разуму Зевс из страданий и бед...

Не хотим проницать в тьму грядущего мы!

Преждевременно плакать не станем...

А в грядущем зловещее чуется нам...

Только молим — да всё обратится на благо земли!