Над бездной ночи Дух, горя,

Миры водил Любви кормилом;

Мой дух, ширяясь и паря,

Летел во сретенье светилам.

И бездне — бездной отвечал;

И твердь держал безбрежным лоном;

И разгорался, и звучал

С огнеоружным легионом.

Любовь, как атом огневой,

Его в пожар миров метнула;

В нем на себя Она взглянула —

И в Ней узнал он пламень свой.

5. ПЕРСТЬ{*}

Воистину всякий пред всеми за всех и за всё виноват. Достоевский

День белоогненный палил;

Не молк цикады скрежет знойный;

И кипарисов облак стройный

Витал над мрамором могил.

Я пал, сражен души недугом...

Но к праху прах был щедр и добр:

Пчела вилась над жарким лугом,

И сох, благоухая, чобр...

Укор уж сердца не терзал:

Мой умер грех с моей гордыней, —

И, вновь родним с родной святыней,

Я Землю, Землю лобызал!

Она ждала, она прощала —

И сладок кроткий был залог;

И всё, что дух сдержать не мог,

Она смиренно обещала.

6. ВОПЛОЩЕНИЕ{*}

Мне снился сон: летел я в мир подлунный,

Неживший дух,

И хор планет гармоньей семиструнной

Ласкал мой слух;

И хор планет красой семивенчанной

Мой взор ласкал:

Я мир любил, и — к жизни дух избранный —

Я жить алкал.

И спутника, у дольнего порога,

Я стал молить:

«В мой век земной, о, дай мне жизней много,

Изведав, слить!

Дай мне любить всё, что восторгов пленных

Достойно там;

Дай мне вместить кумиров много тленных

В мой тленный храм!»

И вождь в ответ: «Вдвойне живущий страждет

Вдвойне. Прости! —

Ты восхотел: живет, что жизни жаждет:

Дерзай, вмести!»

И встречный хор «прости» сказавших тлену,

Стеная, пел:

«О, алчный дух! ты не любовь — измену

Избрал в удел.

Тесна любви единой грань земная:

Кто любит вновь,

Живучую тот душит, проклиная,

В груди любовь.

Он осужден развеять прах священный,

Ковчег разбить,

Но милый прах, в забвеньи незабвенный, —

Казнясь, любить!..»

И новый хор, мимоидя из плена,

Стеная, пел:

«О алчный дух! твоя любовь — измена,

Но глад — удел!..»

И, с ужасом внимая укоризне,

Моих небес

Возжаждал я на праге темной жизни —

И сон исчез...

В КОЛИЗЕЕ{*}

Great is their love, who love in sin and fear. Byron[1]

День влажнокудрый досиял,

Меж туч огонь вечерний сея.

Вкруг помрачался, вкруг зиял

Недвижный хаос Колизея.