Над ленивым, горделивым, —

Дхну я буйным острым хладом

Из теснинных гулких уст;

Я низвергнусь по оливам

Светлосклонным водопадом,

Синеву неся заливам,

Расчищая небеса;

Взвею веяньем гульливым

Над раздольем волн измятым,

Всклочу зыбь руном мохнатым..

Пойте, сосен голоса,

По утесам оснеженным

Над полуднем остуженным!

Накреняйтесь, паруса!

139. НАРЦИСС {*}

помпейская бронза

Кто ты, прекрасный? В лесах, как Сатир одинокий, ты бродишь,

Сам же не чадо дубрав: так благороден твой лик.

Прелесть движений пристойных, убранной обуви пышность —

Всё говорит мне: ты — сын вышних иль смертных царей.

Чутко, свой шаг удержав, ты последовал тайному звуку

Стройным склоненьем главы, мерным движеньем перста:

Пана ли внял ты свирель, иль Эхо влюбленные стоны?

Говор ли резвых наяд? шепот ли робких дриад?

Праздную руку, едва оперев о бедро, прихотливо

Легким наплечным руном ты перевил, как Лиэй:

Дивный, не сам ли ты Вакх, лелеемый нимфами Низы,

Ловчий, ленивец нагой, нежных любимец богинь?

Или ты — гордый Нарцисс, упоенный мечтой одинокой,

В томном блуждающий сне, тайной гармонии полн?

К нимфе зовущей иди, ты, доселе себя не познавший,

Но не гляди, наклонясь, в зеркало сонной волны!

Ах, если ты не Нарцисс, то, свой лик отраженный увидев,

О незнакомец, — дрожу, — новый ты станешь Нарцисс.

140. ХУДОЖНИК И ПОЭТ{*}

Светел, мир отразив, как волна, бескорыстный художник.

В зыблемый образ глядясь, счастлив поэт: он Нарцисс.

Грустно-блажен художник-поэт! Он — небо и воды:

Ловит, влюбленный, свой лик, видит прозрачность и — мир.

141—143. СОВРЕМЕННИКИ{*}

1 VALERIO VATI[1]

S.[2]

Здесь вал, мутясь, непокоривой

У ног мятежится тоской:

А там на мыс — уж белогривый

Высоко прянул конь морской.

Тебе несу подснежник ранний

Я с воскресающих полей, —

А ты мне: «Милый, чу, в тумане —

Перекликанье журавлей!»

2 ЕМУ ЖЕ{*}

Твой правый стих, твой стих победный,

Как неуклонный наш язык,

Облекся наготою медной,

Незыблем, как латинский зык!

В нем слышу клект орлов на кручах

И ночи шелестный Аверн,

И зов мятежный мачт скрипучих,

И молвь субур, и хрип таверн.

Взлетит и прянет зверь крылатый,

Как оный идол медяной

Пред венетийскою палатой, —

Лик благовестия земной.

Твой зорок стих, как око рыси,

И сам ты — духа страж, Линкей,

Елену уследивший с выси,

Мир расточающий пред ней.