Мы оставили Дигори в сарае, закрыв его снаружи.

Мальчик все еще не мог прийти в себя. Я подумала о том, сколько ужасного ему пришлось пережить в эту ночь.

Когда мы вышли из конюшни, Джекко сказал:

— Он пробудет там до возвращения отца, только он знает, что нужно делать.

Я чувствовала громадное облегчение: «Да, отец знает, как поступить в таком случае».

— Ничего бы не произошло, если бы он был здесь, — сказала я. — Мамаша Джинни мертва. Она вошла прямо в горящий дом.

— Она убила себя.

— Нет, — сказала я, — они ее убили. — И прошептала еле слышно:

— И Рольф был одним из них. Как он мог? Рольф, мой Рольф! Я бы никогда этому не поверила, если бы не видела своими глазами.

Мне хотелось чем-то занять себя, что отвлекло бы меня от мыслей о происшедшем, но я знала, что это невозможно.

Передо мной стояла довольно трудная задача: мне нужно очень осторожно войти в дом. Я не знала, кто находился в доме. «Скоро они должны вернуться из леса, сделав свое страшное дело», — думала я.

Я прошла в бельевую и, взяв несколько одеял и подушку, вернулась в «Собачий дом», где Джекко уже с нетерпением поджидал меня. Он взял принесенное и устроил постель на соломе. Дигори стоял рядом — его мысли, я знала, были далеко. Когда мы велели ему лечь, он подчинился.

Джекко опустился на колени рядом с ним. За внимание, которое Джекко проявил к Дигори, я любила брата еще больше.

— Теперь все будет в порядке, — сказал он. — Они не придут сюда. Ты пробудешь здесь до возвращения отца, он знает, что делать.

Джекко встал и посмотрел на меня.

— Утром мы принесем ему еды, но ты должна быть осторожна со старухой Пенлок, — сказал Джекко. — Вот ключи, — продолжал он, повернувшись к Дигори и вложив их ему в руки. — Закройся, когда мы уйдем, и не открывай никому, кроме нас. Понял?

Дигори неуверенно кивнул. Глядя на него, мне хотелось плакать. Я сделала для себя новые открытия в характерах Дигори, Джекко и, больше всего, в людях, которых до этого считала самыми обычными. Но то, что этой ночью я узнала о человеке, который был для меня идеалом, сильнее всего ранило меня.

Мы осторожно вошли в дом. Я прокралась в свою комнату, разделась и легла в постель.

Я лежала, глядя через окно на тонкий лунный серп, и не могла избавиться от звука голосов, зловещего видения зажженных факелов — всего, что случилось в эту ужасную ночь. Меня выбросили грубой рукой из детства, и я уже никогда не буду такой, как раньше.

Я забылась тяжелой дремой, когда уже занимался рассвет, но мой сон был кошмарным видением. Я проснулась в холодном поту от ужаса. «Неужели теперь всегда так будет? Я никогда не смогу забыть.

Меня всегда будет преследовать воспоминание о мамаше Джинни, входящей в огонь, но более всего фигура в сером одеянии, направляющая толпу».

Только проснувшись, я вспомнила о мальчике.

Ужасное приключение еще не завершилось. Я попыталась представить, что он должен чувствовать сегодня утром. Вся его жизнь переменилась: он потерял свой дом и бабушку, которая была для него всем. У него остались только мы. Как бы я хотела, чтобы отец был дома. Он единственный мог бы положить конец этим злодеяниям.

Как только я спустилась вниз, я увидела Джекко, ожидавшего меня с нетерпением.

— Мы должны отнести ему еду, — сказал он.

— Не думаю, что ему очень хочется есть — Он должен поесть. Попробуй чего-нибудь раздобыть. Ты чаще бываешь на кухне, чем я, поэтому лучше это сделать тебе, но будь осторожна.

— Я знаю, положись на меня.

В доме царила атмосфера подавленности. Интерес-. но, кто из слуг был вчера в лесу?

С трудом скрывая свое волнение, мы позавтракали.

Потом я пошла на кухню, обратив внимание не необычную тишину.

За большим кухонным столом сидели миссис Пенлок, Исаак и несколько слуг.

Мне следовало выждать момент, чтобы пробраться в кладовку.

— Доброе утро, — сказала я, стараясь вести себя, как обычно.

— Доброе утро, мисс Аннора.

— Что-то случилось?

После некоторого молчания миссис Пенлок произнесла:

— Прошлой ночью был пожар, хижина мамаши Джинни сгорела дотла. Мамаша Джинни погибла.

Я посмотрела на них:

— Как это произошло?

Немного поколебавшись, Исаак сказал: