Мэтью все еще не возвращался. Иногда он давал о себе знать, и Елена написала несколько писем в отель Сиднея, где он, вероятно, их получил. Рядом с нами расположился небольшой городишко, где можно было отправлять и получать письма, а один из здешних работников три раза в неделю занимался этим. В одном из писем Мэтью сообщал, что исследования привели его в Ван-Дименс-Лэнд и что он пришлет тамошний адрес.

Елена сообщила ему, что ребенок родился, но не получила никакого ответа Родители говорили, что, когда Мэтью уезжал, нам следовало ему сказать о нашем скором отъезде с Еленой в Англию Я слышала выражение «муж только по названию», что вполне подходило к Мэтью.

Поднялся ветер. Я слышала, как Грегори Доннелли что-то кричит работникам.

Мод готовила на кухне, и я пошла к ней.

— Что-то случилось? — спросила я.

— Это опять погода. Ему не нравится ветер.

— Он какой-то странный, — сказала я — Такой бывает время от времени Нужно принять меры, ветер может нанести большой ущерб. Я думаю, Грег хочет удостовериться, что работники все сделали, как надо.

Я вернулась к ребенку. Он мирно спал.

В течение дня ветер становился все сильнее. Я выглянула из окна. Деревья раскачивались, и было такое чувство, что их может вырвать с корнем. Ветер яростно трепал их, и я подумала о родителях и Джекко.

Наверное, они были рады, что ветер, но не такой же сильный.

В дом вошел Грегори. Я слышала, как Мод заговорила с ним.

— Им не удастся выйти на лодке в такую погоду, — сказал он.

Я выбежала к нему, и он заметил беспокойство на моем лице.

— А если они вышли на лодке? — спросила я.

— Они не смогли бы, — ответил он убежденно. — Никто бы не смог этого сделать в такую погоду.

— Но они уехали рано. Наверное, они вышли в море до того, как погода испортилась?

Он посмотрел в сторону.

— Я думаю, они совсем не стали выходить, — пробормотал он. — Ваш отец говорил, что он еще кое-что хочет посмотреть.

Я вернулась к Елене. Она все еще не отходила от ребенка, который, казалось, уже совершенно поправился.

Как бы я хотела быть с родителями и Джекко! Не знать, что с ними, было так беспокойно.

К вечеру ветер стих, но на закате так никто и не появился.

Мы с Еленой не спали всю ночь в ожидании их возвращения и молчали, боясь высказать вслух свои мысли. Мы просто сидели и прислушивались к малейшему шуму. Но они не вернулись.

Как я прожила дни, которые за этим последовали, не знаю. Я находилась в полном оцепенении и не могла поверить, что на меня свалилось такое ужасное горе.

Мать, отец, брат — люди, которых я любила больше всего на свете, отняты у меня.

Я была безутешна. Я не могла себе представить мира без них: они всегда были со мной как неотъемлемая часть меня.

Елена пыталась мне помочь. Она вышла из своего летаргического состояния, чтобы разделить со мной горе. Мод, Роза, и особенно Грегори Доннели, изменились. Он был спокойным и вежливым Но я не хотела видеть никого из них, и единственное, что я хотела, — возвращения моих любимых родителей и брата Обнаружили останки лодки, их прибило к берегу.

У берега нашли тело Джекко. Тела отца и матери найдены не были.

Я продолжала жить в каком-то странном мире, из которого не хотела выходить, потому что боялась столкновения с невосполнимой утратой.

Помню ужасный день, когда ко мне пришел какой-то человек. Он настаивал на беседе со мной и хотел что-то узнать о моем отце Я впервые заговорила и вдруг почувствовала себя такой измученной, что попросила его удалиться.

Он долго говорил с Мод, Грегори и другими людьми в имении. Потом я узнала, что это был корреспондент «Сидней-Газет».

Происшествие стало новостью дня. Мой отец с женой и сыном утонули. Рассказывалась история от первого прибытия отца в Австралию до дня его гибели.

Это была история, которая, конечно, не могла не взволновать читателей. Она печаталась на первых страницах местных газет в течение нескольких дней. Газеты от меня некоторое время скрывали, но однажды я обнаружила их и прочла, испытав невыносимую боль.

Только сон стал моим единственным облегчением, и мне давали снотворное.

Потом я долго болела. Ничего, в самом деле, не могло быть для меня лучше. Я жаждала только забвения. Я хотела уснуть и никогда не просыпаться.

Только в августе я начала чувствовать себя лучше.

Трагедия немного отдалилась, но я знала, что она навсегда останется со мной. Я выглядела совершенно по-другому с коротко остриженными волосами, которые едва покрывали мои уши.

Единственное, что вызывало мой интерес, был ребенок: теперь ему исполнилось четыре месяца, он был немного похож на Елену. Она приносила его по утрам в мою комнату и клала ко мне в кровать. Он вцеплялся в мои короткие волосы и пытался ухватить за нос своими пухлыми пальцами. Ребенок помогал мне забыться, и он действительно почти развеял мою тоску.