Позже, мы погрузили мешки с солью и перекрыли их все вощеными мешковинами.

Пока работники делали это, Велимир обратился к нам, к девушкам:

— Смотрите какую шкуру тигра мне сегодня подарили. Что скажете?

Марица начала восхищаться и гладить её.

Тогда мужчина спросил меня:

— А ты что скажешь? Хочешь такую?

Я тоже дотронуться до красивой белой шерсти с серыми светлыми полосами, представила как этот тигр был красив.

— Нет, мне жаль этого тигра. Сильный и редкий зверь погиб ради шкуры. Да и зачем мне тигриную, у меня предостаточно бараньих. И что с ней, вообще, делать?

Велимир хмыкнул и…. подарил шкуру Марице..

Конечно, она была в восторге и обещала сшить из неё меховую опушку для его свадебного наряда.

— А вот этого не надо! — категорически заявил мужчина, — Лучше себе сшей.

Странно, если подарил своей невесте, зачем меня тогда спрашивал?

Марица поблагодарила и пообещала сама поймать Велимиру нефритового тигра, раз шкура обычного ему не понравилась..

Она, как уже выяснялось ранее, любит меха и охоту.

Хе-хе, долго же ей искать нефритового, думала я. Кстати, совсем не обычного. Белые тигры тоже редкость. От этого ещё грустнее стало. Сама себе пообещала никогда не просить подобных подарков у Анджея или Кира.

За разговорами, работники доделали все дела и мы поехали в долину. Естественно, на последнем этапе я ещё раз пересчитала мешки с солью, наших людей и даже лошадей с горным бараном, чтобы никого и ничего случайно не оставить в порту.

Дорога знакомая, поэтому было бы быстрее, если бы не соль. Во-первых, она тяжелая. А во-вторых в повозке с шерстью ехать было комфортно, а вот с солью нет. Несмотря на вощеную мешковину, соль едким слоем оседала на моей коже и даже дышать было трудно.

После полудня стало ещё жарче, кроме соли в воздухе было сухо и пыльно. Я сначала чихала, потом чесалась, а потом мои глаза начали слезится. Я честно пыталась терпеть, но один из охранников сообщил об этом Велимиру, который ехал впереди с Марицей. Вернее, это она от него не отставала.

Тогда он приблизился к повозке, на которой я ехала и сам оценил ситуацию. Естественно, в свою пользу.

В итоге, заставил пересесть к себе на лошадь.

Надо было видеть лицо Марицы, когда она это увидела. Я пересела на лошадь и мы вместе с Велимиром поехали дальше. Сумка была, конечно, при мне. Я её очень сильно закрепила на плече и поясе.

В общем, поехали дальше уже верхом и бедра Велимира были подозрительно близко прижаты к моим. Одной рукой он держал поводья, а другой обхватил мою талию.

Марица рекомендовала жениху пересадить меня к кому-то из охранников, но он её не послушался, отделавшись уверениями в заботе о братьях. Ну да, это же только ради братьев.

И вот едем мы с синеглазым принцем на его коне навстречу солнцу, ветер в лицо, кругом зелёные поля и он говорит мне тихонько:

— Кажется, мой сон исполняется, да, Ларика?

Я прекрасно понимаю, что здесь наяву и при стольких людях он не осмелится меня целовать, поэтому отвечаю:

— В том сне я с лошади упала, давай не доводить до такого, ладно?

— Сама виновата, сидела бы и наслаждалась моими поцелуями..

А потом он умудряется тихонько лизнуть мне шею, вызывая толпы мурашек и моё возмущение.

— Эй!

— У тебя кожа солёная, ты вся просолилась! — невинно сказал этот невообразимый нахал и добавил еще более тихим голосом, — Мне нравится!

Ой, моё сердечко куда-то ускакало вперёд лошади… но я же обещала себе не отнимать чужих женихов!

— Я думала, тебе больше сладкое нравится, — взяв себя в руки, говорю.

— Ох, Ларика, тебя можно с чем угодно и в любом виде!

— Невесту свою в любом виде с чем угодно….о, а вот и она.

И тут к нам, действительно, подъехала Марица и стала ехать рядом, сводя на нет любые разговоры и неприличные действия Велимира, к счастью. Наверное.

Чуть погодя, внимательно посмотрев на меня, девушка тоже сказала:

— Ой, ты вся в соляной пыли. Тебе надо ополоснуться!

— До реки доедем и умоюсь.

— Хорошо, а потом я сама повезу тебя на своем горном баране, вы же нашли с ним общий язык, помнишь?

Хм, конечно, помню… но в тот раз я была присыпана сладкой посыпкой для пирогов. А сейчас при Марице я не смогу ею воспользоваться. Она же заметит.