— Яр, — Артем встал и подсел рядом. Наклонился так, будто на лице у Ветрова что-то крайне странное.

— Что? — опешил парень от столь внезапного внимания.

— Ты что ревнуешь?

— Что? — глаза Ярослава округлились, а в горле образовался какой-то ком. Снова всплыла эта надоедливая «глупость». И милая улыбка Насти, которая еще вчера казалась, принадлежала только ему одному, а сегодня уже надо ее делить с кем-то еще.

— Ревнуешь, говорю?

— Совсем что ли? Что это мне ревновать? Кто она мне?

— Ну не знаю, тебе лучше знать, что ревновать.

— Я никогда и никого не ревновал. Ревнуют только неуверенные в себе люди. В результате возникает одна из разновидностей параноидальной шизофрении — бред ревности. — Тема с минуту молча смотрел на друга, а потом закатился смехом. Да так ему весело сделалось, что аж открылась икота. В конце концов, Ярик пнул его в бок, что тот аж свалился на пол.

Сидели они недолго, потому что впереди еще были дела. А Тему мать просила вернуться раньше, с чем-то ей там надо было помочь. Распрощались около половины одиннадцатого, и с нетрезвой головой Ветров уселся повторить пройденный материал по китайскому. Каждый день был на счету. На пары к Грымзе он не ходил, но это пока. Вот чуть поднатаскается, да как блеснет перед ней. Челюсть точно отвалиться. Забавное будет зрелище, думал Ярик.

После исписанных двух листов, Ветрову стукнуло в голову написать Насте. Сначала подумал, а вдруг она сейчас с этим своим Колей сидит, смеется и весело болтает. Вдруг они вообще целуются или любовью занимаются. На душе стало противно почему-то от этих глупостей. И вместо сообщения, Ярослав нажал на кнопку вызова.

К черту.

Она ведь не говорила, когда можно звонить, а когда нельзя. А у него вон и вопросы есть по грамматике. И вообще! Ничего такого в позднем звонке же нет. Хотя попрощались они как-то не очень радужно. Вернее, Ярик психанул. Он и сам понимал, реакция неправильная. Так нельзя. Но ничего не смог с собой поделать. Эти милые разговоры раздражали. Сильно. Шариковая ручка успела треснуть, а негатив никуда не ушел.

— Але, — послышалось на другом конце провода буквально со второго гудка. Голос у девчонки был взволнованным, но теплым. От нее вообще всегда веет теплом.

— Привет, не отвлекаю?

— Нет, конечно, нет. Рада тебя слышать, — почти шепотом произнесла Калашникова. Не говорят обычно девчонки такие слова, по крайне мере, Ветрову не говорили. А если и говорили, то в какой-то пошлой интонации.

— Нормально добралась домой? — зачем-то спросил Ярик. Он убеждал себя, что это просто из вежливости. По этикету положено.

— Да, спасибо. А ты?

— Замерз немного. Зима пришла быстрей, чем я успел купить шапку.

— Надо исправлять положение, — казалось, Настя улыбалась, до того мягко звучали слова. Никакой игривости или флирта. Такая обыденная фраза, а вены обдало кипятком.

— Не хочешь отпускать меня в царство Снежной Королевы?

— Ну… мне тогда придется тебя спасать.

— Отогреешь? — Ярик отчетливо понимал, что этот вопрос смутит Настю. И внутри все зазвенело вдруг натянутой струной, просто от одного осознания. Улыбка на лицо скользнула, и в сердце сладко кольнуло. Он томился в ожидании ответа. Секунды казались вечностью. Давно такого не было. А было ли вообще, уже и не вспомнить.

— Ой, бабушка идет, — выдала Калашникова спустя, наверное, вечность.

— Ругаться будет?

— Я сейчас перезвоню, — сказала она уже шепотом. А потом послышался женский голос. Видимо и правда, бабушка.

На повторный звонок Ветров не решился. Что он вообще творит, зачем так с ней говорил. Пиво видимо. Точно. Алкоголь туманит разум. Поэтому, чтобы на утро не краснеть, Ярик написал сообщение. Пожелал добрых снов и отключил сотовый.

Проснулся Ярослав в твердом убеждении, что повел вчера себя, мягко говоря, странно. Начиная от выходки в библиотеке, и заканчивая вечерним разговором. Настя наверняка лишнего нафантазировала. И как ей теперь в глаза смотреть. Нет, нужно держать расстояние. Девчонка хорошая, значит не надо быть скотом. Пора заканчивать с этими частными уроками, разговорами и прочей ерундой. Ничем ведь приятным не кончится, если не оборвать сейчас.

В универе на экономической географии, Ярик умудрился заочно выбить себе автомат. Так разговорился с учительницей, еще и блеснул своей фирменной улыбочкой, что она заявила во всеуслышание — будет тебе зачет.

Зато по теории переводов по английскому что-то пошло не так. То ли англичанка была не в настроении, то ли карты не сложились.

Тема еще со своими шутками про ревность доканывал. В конце дня совсем обнаглел, кидал «ой, Настя там», «ой, Настя идет». Сначала Ветров оборачивался, а потом дал подзатыльника другу. Надо ж, никак не успокоиться.

Не ревновал Ярослав. Не было никакой ревности. Да и откуда вообще может взяться это глупое чувство, если симпатии к человеку не испытываешь. Нет, она хорошая безусловно. Просто не его типаж.

На следующий день, Ветров шел на занятие с Калашниковой с одной единственной мыслью — попрощаться. Больше не будет частных уроков, и вообще надо заканчивать. Правда, решил, сообщит после, чтобы не портить настроение. Даже коробку дорогих конфет купил в качестве благодарности. Хотел еще цветы, но потом отбросил эту идею. Странно будет прийти в библиотеку с букетом. Их тогда оттуда попрут в три шеи.