–Стоп-стоп! – решительно сказал Денис и Кате показалось, что в его голосе прозвучало облегчение и даже какая-то радость.

«Показалось! – прервала она сама себя. – Не накручивай!» А молодой человек тем временем достал из кармана упаковку бумажных носовых платков и протянул Кате.

– Ты меня просто заинтриговала. Вытирай слезы и рассказывай все по порядку. Как незнакомому человеку. Как попутчику. Вот увидишь – тебе сразу станет легче!..

Сначала смущаясь и запинаясь, а потом все более уверенно, девушка рассказала Денису о своих страданиях.

– Идиоты твои одноклассники, – резюмировал парень и вдруг, без перехода, спросил: – А что, ты, правда, хорошо поешь?

– Пела, – поправила его Катя.

Она почему-то уже как-то забыла, что перед ней сказочный принц небесной красоты, перед которым надо робеть, стесняться и опускать глаза. Ей действительно стало легче, а Денис уже казался ей старым знакомым, с которым можно говорить обо всем на свете.

– Теперь я только подающая надежды пианистка.

– Ерунда! – не поверил он. – Певцы не становятся бывшими потому, что их кто-то обидел! Ты все врешь!

– Я?

– Ты. Или просто петь не умеешь. А если умеешь, спой.

Катя опешила. Денис удивлял ее все больше неожиданными поворотами разговора.

– Спеть? – переспросила она. – Что, прямо здесь?..

– Ну… – Денис огляделся по сторонам и пожал плечами: – Не Большой театр, конечно… Да, здесь. А что, боишься?..

Этого девушка вынести не могла. Она? Боится? Не дождетесь! Вскочив со скамейки так порывисто, что лежащий Блэк дернулся от неожиданности, она выпрямилась, взяла дыхание и уверенно запела:

Ветерок так невинно колышет

Яркой зелени пышный расцвет.

Сад тенистый истомою дышит,

Весь полуденным зноем согрет…

Денис, смотревший на Катю вначале чуть насмешливо, уже после первых строчек стал серьезным и глубоко задумался.

– Ты права. У тебя талант, – сказал он, дослушав романс про ласточку. – Ты собираешься учиться дальше?

– Не знаю, – Катя снова сникла. Она хотела сесть на скамейку и ойкнула, неловко наступив на ушибленную ногу. Только теперь, когда схлынули эмоции, она поняла, что колени все-таки при падении ушибла сильно, и они с каждой секундой все сильнее наливались болью. – И как же я домой пойду? – растерянно проговорила она.

– Болит? – сочувственно спросил Денис. – Вызвать такси?

– Сюда? – испугалась Катя. – Ой, нет! Я как-нибудь сама… Потихонечку…

– Что же, тогда мы с Блэком тебя проводим. Можно? – Денис встал, подал Кате папку с нотами и подставил руку, чтобы девушка могла на нее опереться.

Вот в таком виде Катя и доковыляла до подъезда, провожаемая изумленными взглядами бабулек, вечно заседающих на лавочках: заплаканная, растрепанная, в грязном, рваном костюме, со съехавшей набок ленточкой «выпускник». Она шла, опираясь на руку красивого молодого человека, а рядом гордо вышагивала черная собака по кличке Блэк. Ноги болели нещадно, тем не менее, Катя шла с гордо поднятой головой и стараясь держать спину идеально прямо. «Думайте, что хотите, – читалось во всем ее облике, – мне абсолютно все равно!..»

Катя почти уже забыла об отвратительной сцене в школе, о том, что даже единственный друг-приятель Димка на этот раз не вступился за нее – все это казалось далеким и незначительным. Даже нереальным. А реальность – вот она. Прекрасный принц Денис, который разговаривал с ней, слушал, как она поет, сказал, что она симпатичная и предложил вызвать такси. Такси!.. Катя чуть усмехнулась. Да разве какое-то такси может сравниться вот с этим – с неспешной прогулкой под ручку с ТАКИМ парнем!.. Ради этого можно было и с лестницы упасть, и насмешки вытерпеть…

Только закрыв за собой дверь квартиры, Катя поняла, что Денис не спросил номер ее телефона. Не сказал, что позвонит ей. Не предложил встретиться еще раз. Все было логично… Прекрасные принцы влюбляются в простушек только в волшебных сказках… Но сил плакать у Кати не оставалось, поэтому она рухнула в кровать и проспала целый час.

К приходу родителей с работы Катя уже практически пришла в себя и даже успела еще раз пройтись по программе завтрашнего экзамена в музыкалке. Страдания-страданиями, однако подводить Майю Моисеевну было бы некрасиво. Да и восемь лет занятий (считая подготовительный класс) должны были иметь какой-то логичный результат, финальную точку, поэтому сейчас все размышления и горести требовалось отложить на потом.

Катя играла ноктюрн ми-минор Шопена, когда пришла с работы мама. В ее школе сегодня тоже был последний звонок и, видимо, прошел хорошо, потому что мама просто светилась от радости. Она отнесла на кухню букеты, которые ей подарили ученики, расставила их по вазам и занялась ужином. Катя закрыла крышку инструмента и тоже пришла на кухню.

– Ну что, Катюш, как все у вас прошло? – принялась расспрашивать мама, ловко орудуя ножом.

– Мам, ну что нового я могу тебе рассказать? – прекрасно разыграла удивление девушка, ловко вытаскивая кусок морковки у мамы из-под руки. – Вы про голубей пели? А «Школьный вальс»? А шарики выпускали? А директриса тоже всплакнула, когда свою речь произносила? А выпускники с учителями обнимались? Вот и у нас все ровно то же самое было…