— Ба! Пошли к морю погуляем, — ворвалась я в гостиную.

Глафира с загадочной улыбкой Джоконды сидела в любимом кресле с вязанием, но, услышав мой зов, с готовностью отложила работу и поднялась мне навстречу.

— Где бегала, птичка моя?

— Была в лаборатории у Прасковьи, — начала озвучивать свой маршрут, но увидев, как нахмурились красивые брови княгини при слове «лаборатория», тут же добавила: — Забегала поздороваться. А потом… Ба, я придумала, как красиво… нет, не так… Как изумить нашим подарком всех!

— Бочкой вина? — было видно, что Глафира тоже не в восторге от нашего подарка, но менять решение и искать что-то другое было уже поздно.

— Ты знаешь, что самые дорогие, старые, выдержанные вина продают в пыльных и грязных бутылках?

— Знаю. Мы неоднократно для винотеки поместья выписывали коллекционные вина из Фракии и Гишпании. По мне так глупость, но кто я такая, чтобы выступать против традиций, — недоумённо приподняла изящно очерченную бровь княгиня.

Я захлопала в ладоши и радостно объявила:

— А теперь простая задача. У нас есть отличное вино и бутылки, пролежавшие в сарае больше двадцати лет. Вопрос: что из этого можно сделать?

Глафира погрозила мне пальчиком:

— Это непорядочно, Роксана!

Меня словно ушатом холодной воды облили.

— Непорядочно что? Вино Николай Иванович оценил. Сказал, что отличное. Оттого что мы разольём его в оригинальные ёмкости, оно хуже или лучше не станет. Мы же не продавать его собрались, а дарить. А ты лучше меня знаешь, как важна в подарке упаковка. Никто не дарит драгоценности без коробочки, обклеенной бархатом, а цветы, вырвав их с корнем из клумбы.

Глафира, видя, как я разбушевалась, едва сдерживала улыбку.

— Всё-всё, лапушка, убедила. Пусть будет вино, разлитое по пыльным бутылкам.

— А ещё мы с Надией испечём миндальное печенье двух видов. Сладкое и солёное. По-моему, наш подарок будет самым лучшим. И приличия соблюдём — своими руками сделано, и графу будет чем перед гостями похвастаться.

В бухте был штиль. Солнце, небо и скалы отражались в морской глади, усиливая состояние умиротворения и покоя. Мы с Глафирой бродили по кромке воды, собирали красивые камешки и ракушки, ссыпали их в специальную чашу, установленную на краю дорожки. Вдыхая солоноватую свежесть, я радовалась тому, что нам посчастливилось жить на полуострове. В Калиновке уже бураны заметают, а здесь газоны зеленеют и на пригреве одуванчики цветут. Никогда холод не любила.

— Ба, ты не скучаешь по… по папеньке? — неожиданно для самой себя, спросила я княгиню.

— Как ни странно, но нет. Взрослых детей надо отпускать. Он и так засиделся под моим крылом. Всё жалела его. Жену потерял, с маленькой дочерью остался. Относилась к нему не как к зрелому мужчине, а как маменькиному сыночку. Вот и развился в нём эгоизм непомерный. — Слушая неожиданное бабушкино признание, я даже рот открыла. Глафира, заметив это, улыбнулась и объяснила. — Увы, не сама я это поняла. Спасибо мудрости Николая Ивановича. Его умению слушать и задавать правильные вопросы, отвечая на которые я осознала всё то, что сказала тебе сейчас.

А я ещё больше зауважала названного деда. В мире, где до практикующих психологов ещё лет сто, он помог избавиться любимой женщине от затяжного чувства вины перед сыном и, я надеюсь, от невроза по этому поводу.

Над нами, громко выкрикивая что-то непонятное, пролетела большая белая чайка.

— Ишь, как ругается, — рассмеялась Глафира. — Наверное, думает, что мы пришли рыбу ловить.

— Или гонит нас с пляжа, — подхватила я бабушкину шутку. — Может, и вправду пойдём? Проголодалась я что-то. Позовём Прасковью и устроим девичник. Жаль, что до Доры Марковны не докричаться, а то бы и её позвали.

— Так магопочта есть. Напишем, чтобы бросала все дела и приезжала с ночёвкой в поместье. А то всё никак не решится навестить нас, — решительно заявила княгиня и, приобняв меня за плечи, поспешила к дому.

Глава 17

Девичник получился душевным.

Помимо Доры Марковны Прасковья предложила ещё и Ульяну позвать — сидит девочка одна в деревне — но, поразмыслив о том, как безбашенная девица понесётся в темноте по горной тропе, решили не рисковать.

Глафира с Дорой удивили до изумления. Я-то думала, что встретятся госпожа с пусть и доверенной, но прислугой. Обнимались же женщины, как близкие подруги. Княгиня с тётушкой Жени не так нежны были при встрече. В щёчки целовали друг дружку по-настоящему, а не воздух чмокали возле лица, всплакнули малость, глядя в глаза, покивали на что-то, ведомое только им, повздыхали.

Любопытство сделало стойку: «Здесь есть какая-то тайна! И я хочу её узнать». Планировала весь вечер не спускать глаз с гостьи, но вскоре расслабилась в душевной компании и во всеобщей заботе и забыла о своём намерении.