— Магистр Бек, вы понимаете, о чём он говорит? — обернулся Рабен к учёному.

— Да, разумеется, — откликнулся тот. — В его словах, определенно, присутствует смысл.

— Правда, — присовокупил Блюменберг, — пропущенный через призму натуралистического истолкования, характерного, впрочем, для профессионального мировоззрения представителей его специальности. Поэтому биологический аспект заметно доминирует над остальными...

— Попроще, — велел Рабен.

Блюменберг замолчал. Великий магистр Бек осторожно предложил:

— Если позволите, господин Рабен, я сам произведу опрос молодого человека, — Рабен кивнул. — Что ж, итак...

Кай отвечал на вопросы Бека и сам удивлялся спокойствию, с которым вступил в общение с этой живой легендой. Да, Бек. Да, великий магистр. Да, живая легенда и основатель факультета ксеноистории в Юрбурге. Ну да, это он — тот человек, которому было адресовано рекомендательное письмо от декана Ульма, столь обнадёжившее юного ссыльного. Настоящий живой Бек. Надо же, Кай в кои то веки всё-таки добрался до него, разве что не так и далеко не по прежнему вопросу.

Увы, слишком поздно. Пара-другая жизненных поворотов усложнила ситуацию настолько, что толку от встречи Кая и Бека больше не может быть никакого. Первый поворот — отнятое Буллитом рекомендательное письмо. Второй — заказ ассасинам на Кая Гильденстерна. Третий поворот — свершившееся убийство Лаки, после которого человека с именем Кай Гильденстерн даже на свете быть не должно. Четвёртый... Но что это я повороты считаю? Надо бы повнимательней ему отвечать.

— Вы сказали, 'предостерегающая надпись'. Что вы имели в виду, а? — между тем въедливо допытывался Бек.

— Надпись на общем языке культуры Сид. Увы, наша экспедиция предостережению не вняла. Мы были самонадеянны. Вовремя не встревожились. До конца уповали на биологическую версию угрозы.

— Так что же такое, как вы говорите, тревожное, было написано на потолке Особой штольни? — продолжал Бек. — И как это может быть связано с появлением зомбирующего людей агента в вентиляционной шахте?

— Там написано 'Сторож выставлен'...

— Вот как? — покачал головой Бек. — Верно, чудная надпись. Вы... сами её прочитали? — и поглядел с торжеством, точно на экзамене, когда расставил блестящую логическую ловушку на списывающего студента.

— Конечно, нет! — с притворной скромностью Кай замахал руками. — Я кто? Я всего лишь ксенозоолог. У животных, увы, не бывает письменности. Но! С нами был ведь и ксеноисторик — руководитель экспедиции Кай Гильденстерн. Вот он-то и расшифровал надпись.

— В какой, интересно, момент?

— Ну, не знаю, — замялся Кай. — Подробности-то надо у Кая спросить. Я об его расшифровке услышал в самом конце — когда Гильденстерн отчитывался в кабинете Ральфа Стэнтона...

— Враньё, — негромко, но чётко сказал Бек.

— Простите, что? — Кай опешил. — Простите, почему?

— Кай Гильденстерн точно не мог прочитать эту надпись, — произнёс Бек с отчётливым презрением в голосе. — Знаете, почему? Потому что Кай Гильденстерн полный ноль! И в ксеноистории, и в других областях знания. Он не знал и не был способен выучить никакого языка Сида. Что скажете?

Тадам! Ловушка захлопнулась.

9

Кай уже и просёк собственную оплошность, но всё же профессор Шлик её ему с наслаждением разжевал:

— Смотрите, молодой человек, что у вас получается: Кай Гильденстерн расшифровать эту надпись никак не мог, остальные участники вашей экспедиции этого сделать тоже не могли — подготовка не позволяла. Но в итоге расшифровка надписи вами получена. Спрашивается, откуда?

Что тут ответишь? Остаётся тупо стоять на сказанном. Ведь сообщить о свершившейся рокировке с Лаки никак нельзя! И других подведёшь, и для себя смертельно опасно. Мад свою оплошность мигом исправит, намного быстрее, чем даже ты свою. Сделаться мёртвым, но честным ксеноисториком? В каких-то других контекстах — пожалуй, но только не в этом, не в этом, нет!

— Увы, — крохким голосом прохрипел Кай, — я, как представитель другой науки, не способен ответить на прозвучавшие вопросы. Мне очень жаль. Но почему бы не спросить Кая?

— Почему-почему! — вмешался Рабен в учёный спор. Видимо, влез лишь затем, чтобы предотвратить разглашение постигшей Лаки судьбы. — Потому что есть основания! Их я всем предлагаю держать в секрете.

— Может, по секрету спросите у него, а мне говорить не будете? — всё ещё изворачивался Кай. — Да и надпись... Она ж там давно, эта надпись. Наверняка кто-то из ваших коллег её прочитал. Мог и Каю о ней рассказать — тоже по секрету.

— Да надпись-то — тьфу! — поморщился Бек. — Дело даже не в ней. Ничего из того, что вы нам сейчас порассказали, ксеноисторик Кай Гильденстерн самостоятельно уразуметь не мог. Он вообще ничуть не был способен руководить подобной экспедицией! Вы нас дурите.