— Говорю же, километров сорок, — повторил Олаф, — но то если напрямик, по горной тропе и пешеходному ущелью — да вон за той бурой скалой сами увидите. Правда, там будет пара труднопроходимых мест...

Старичок зябко поёжился и кивнул в направлении, откуда прибыл вездеход:

— А вон та широкая дорога?

— Не советую. Там объезд. Крюк в лишних сто пятьдесят километров, огибающий все эти горы. И времени кучу потеряете, да и не совсем безопасно там...

— Серьёзно? — нахмурился старичок в исподнем.

— Ну то есть... — Олаф оглянулся на показавшиеся из кузова настороженные лица плюмбумов и постарался их ободрить. — Нет, вездеходом-то проскочить запросто, но пешком, без оружия... Я бы не советовал.

Плюмбумы расслабились, а вот у Кая что-то не сходилось. И дело-то не в Олафе, не в его ответе; загадка таилась в вопросе старичка, а скорее даже в том, кто он вообще такой, откуда взялся, и где его ранее приходилось видеть...

Кай присмотрелся внимательнее и вдруг с облегчением понял, что это ведь один из тех молчаливых джентльменов, что намедни щеголяли в дорогих костюмах. Оглянувшись, он углядел и второго: тот тоже стоял в исподнем. Надо же, заговорили! Как быстро с людей вместе с одеждой линяет высокомерие!

Оглядевшись ещё внимательнее, Кай приметил и костюмы. Свёртки в руках Кулака и Буллита — это, верно, они.

Да уж, Эр-Мангали, карантинная планета. Толком не успели сесть и освоиться, а перераспределения благ уже идут полным ходом. Что дальше-то будет?

Олаф насилу впихнул в довесок к плюмбумам — к заметному их неудовольствию — одного мальца и двух бродяг, после чего спохватился:

— Ой, здесь ведь осталась женщина, впустите женщину! — ко всеобщему весёлому оживлению.

Женщиной кузов вездехода окончательно утрамбовали, Олаф сел на водительское место и задорно громыхнул в усилитель:

— Счастливо оставаться!

С этим вездеход развернулся и уехал. Вернётся ли?

14

Кай с досадой приметил, что так и не задал водителю ни одного из вопросов, сформулированных и вертевшихся на языке. Ну, о 'Новом Бабилоне' — дело такое... Но насчёт 'мясных шкафов' Оломэ — правда ли, что других пищевых технологий на планете нет? Ведь если нет, это для вегетарианца весьма паршиво!..

Ладно, решил, не спросил, так ещё спрошу. Тем более, всё вот-вот прояснится прямо на месте. Может и к лучшему, что не нагружал этого Олафа. Его вон как задёргали те, кто с ним поехал.

— Ну так что? — спросил у оставшихся Буллит. В смысле, 'будем ждать здесь, или пойдём пешком через ущелье?'. Что-то в сложившейся ситуации его немало забавляло. И от полноты радостных переживаний даже немного разгладилась обезображенная часть лица. Казалось, обе ноздри его раздуваются, включая вырванную.

— Останемся... — предложил кто-то.

— Пойдём, — возразил второй.

— Как скажешь, — Лаки первый выдал Буллиту правильную версию ответа.

В итоге через ущелье пошли все. Все, кто хотел остаться, сделали это лишь на словах, а телом подчинились неизбежному.

Кай в пути пытался любоваться пейзажами — они и впрямь были недурны, особенно в моменты, когда тропа выбиралась из ущелья, вскарабкивалась на какой-то из склонов и делала над открывшимся обрывом резкий поворот. Но вот незадача: не удавалось сосредоточиться на очертаниях гор, мешало внутреннее напряжение.

Конечно, Кай напрягался зря. Чем это ему помогло? Решительно ничем.

Всё равно наступил момент, когда он вдруг обнаружил, что отстал от основной группы, и добро бы сам отстал, а то — вместе с Лаки, Буллитом и Кулаком. Как его так угораздило? Кай прибавил ходу, и Буллит его окликнул. Открытым текстом спросил:

— Деньги сам отдашь?

— Какие деньги? — надо признать, ответ получился не из самых удачных.

Ибо не успел Кай опомниться, как в лицо ему прилетел кулак Буллита. Или то был кулак Кулака? Неважная деталь, если учесть, что и эти кулаки тоже принадлежат Буллиту. От удара погас свет, причём надолго, хоть и не навсегда.

Очнулся Кай не скоро: освещение скал к тому времени изменилось. В серую краску густо добавились фиолетовые тона. Вечерело.

Понятно, что перемены задели не только окружающую среду.

Исчезли все деньги, документы, библиотека — и даже рекомендательное письмо декана Ульма великому магистру Беку. Ну, деньги-то — понятно.

Но кому могла понадобиться деловая переписка двоих ксеноисториков?

или Неприкаянный ссыльный дух

1

Знатно его звезданули — так могли и убить. Отчего не убили? Череп у Кая довольно крепкий. От удара не раскололся. Голова, конечно, гудела, но и то хорошая новость. Если гудит, значит, борется. Так ведь?