Олаф понял: проговорился. Как не понять! С три короба лишних слов обратно не отыграешь. Он вяло попытался доказать, что Флорес главнее всех на планете, поскольку имеет монополию на торговлю рудой. А что другие начальники посёлков от него обособились, так это их проблемы, не его. В любом случае, вновь прибывшим очень повезло, что их приглашают в Новый Бабилон — не куда-то. Не то, чтобы под властью Флореса им сделалось хорошо: вовсе нет. Но другие посёлки хуже, гораздо хуже.

— Новый Джерихон стоит на берегу моря и выживает за счёт торговли рыбой, — призвал водитель посочувствовать джерихонцам, — прикиньте-ка: рыбой. С кем они торгуют? Да с нами. Больше никому их рыбины не нужны. А что это значит? Их посёлок покуда жив по милости Флореса. Любит он рыбу, вот и велит с ними торговать. А как рассердится — всё!

Кай вздохнул про себя, когда это слушал. Интересный облик начальника вырисовывается. Царёк, ни дать, ни взять.

— Но то Джерихон. А Содом нам как бы и не нужен. Флорес бы его давно разгромил, да руки марать не хочет. К тому же мы туда выселяем... ну, всяких разных, удобно же, когда есть, куда...

Олаф старался выправить впечатление, но плюмбумов в его речи заинтересовал только Содом. Не в библейском смысле, в одном из производных. Началось нездоровое оживление, смех над плоскими шутками, подначивание и подзуживание толпою самой себя...

— Хватит! — Олаф постарался сбить их настроение с гиблого русла. — Будет охота посетить Свободный Содом — устроите себе экскурсию. Потом. А сейчас прошу языками не ляпать. Почему? Да вот почему: называть вам другие посёлки мне сейчас не стоило. Слышали? Я знаю, среди вас имеются любители постучать на других...

— Нет таких среди нас! — поспешно возмутились плюмбумы.

— Нет, так после найдутся! Ну так вот: не советую. За то, что я болтанул лишнего, мне могут быть неприятности, — признал водитель, — но тому, кто ябедничал, станет стократ хуже. Обещаю. Мне ведь передадут.

— Обижаешь, Олаф! — заголосили вокруг с притворным возмущением.

Но тот уже приступал к деловой стороне разговора. Всё-таки не поболтать сюда послан. Подвезти.

Только и здесь у него не обошлось без казусов. Олаф прикинул число людей, вычел свои посадочные места и досадливо почесал в затылке:

— Великовата ваша партия... Думали, будет меньше! — и после минутной заминки:

— Ладно, кто первый, залезай!

Ну а кому же тут быть первым? Ясное дело, Плюмбуму.

— Только я должен вас зарегистрировать, — спохватившись, Олаф извлёк из-за пазухи примитивный бумажный журнал регистрации и древний шариковый стилус. Под скептическими взглядами прибывших пояснил:

— Так надёжнее.

— В самом деле? — переписывать от руки голографические документы, как ни крути, необычная практика регистрации. Этак ведь можно разного понаписать...

— Просто мой переносной регистратор поломан, а новый взять неоткуда,— вздохнул Олаф, — это Эр-Мангали. Привыкайте. Но вы не подумайте чего, — поспешно добавил он, — стационарные-то регистраторы в колонии функционируют... — в его голосе звучала надежда, что всё так и есть, как он сказал.

Обманула ли кого выраженная им надежда?

— Тогда к чему этот цирк с заполнением журнала? — спросил Кулак, а сам подал едва заметный знак Буллиту.

— Это предварительная регистрация, положенная сразу по прибытии на планету, — терпеливо пояснил Олаф. — Больше нет вопросов? Тогда с документами в очередь...

Первым в очереди оказался самый нахальный плюмбумец, который и занял места всем сородичам. С паспортными голо-картами наперевес они принялись по одному заполнять салон вездехода.

Водитель с тщанием всматривался в доступные визуальному считыванию страницы паспортных голограмм. По ним ни за что не скажешь, свой ли паспорт предъявил тот или иной плюмбум.

Да уж, современный единый голографический паспорт с его кучей степеней защиты — штука, достигающая пределов доступного человечеству совершенства. С ним ты всегда докажешь, кто есть кто, если находишься на любой цивилизованной планете, вроде того же Юрбурга. Беда в том, что на большинстве захолустных планет вовсе не сыщешь устройств, способных надёжно подтвердить его подлинность.

Олаф спрашивал, закончились ли вопросы? Нет, не закончились.

— А что с остальными? — вежливо спросил скептик с Камарги. — Будет ли ещё вездеход?

— Определённо, да... — но водитель замялся и с весьма неопределённым видом взмахнул ладонью. Как же, с этаким перспективным местом вскорости наладят постоянное сообщение, ждите...

— Остальных пока просто перепишу, — к тем, кто не поместился в вездеход, Олаф обращался едва ли не с заискиванием. Верно, ему важнее переписать всех, чем прибывшим у него отметиться.

Кто-то с него спросит, надо полагать.

— А далеко ли тут идти? — поинтересовался старичок, странно знакомый Каю. Знакомый, но вместе с тем необычно новый — ни голоса такого, ни формы одежды среди партии ссыльных оторопевшему ксеноисторику никак не удавалось признать. Никак, на нём лишь майка да подштанники? А ведь здесь пасмурно и свежо.