"Как так?" Я попросил.

— О, мне просто нужно кое о чем позаботиться. Она сказала мне загадочно. «Ничего страшного».

"Справедливо." — ответил я, чувствуя легкое любопытство по поводу того, что это за «нечто». Но мы больше не говорили на эту тему.

Она пришла ко мне домой примерно на час позже, чем обычно. Папа к тому времени уже был дома, так что мы только и делали, что учились и обменивались поцелуями на крыльце, пока она уходила.

По мере того, как шел январь, мы с Ниной собирались вместе, как могли. Обычно это было у меня дома, чтобы учиться, или слушать музыку, или разговаривать, или целоваться на диване, пока папа не вернулся домой. По субботам и воскресеньям, перед тем как я пошел на работу, мы обычно проводили день вместе, делая что-то. Катание на лыжах было страстью, которую мы оба разделяли, и, когда позволяла погода, мы ездили на горнолыжные курорты Айдахо и проводили день на склонах. Мы обнимались и целовали друг друга, пока поднимались на подъемниках. После окончания мы обнимались в тепле домика, потягивали кофе и говорили о вещах, о которых говорили влюбленные, прежде чем отправиться в долгую поездку домой. Мы были влюблены, и время шло быстро, когда мы были вместе, и медленно, когда мы были врозь. Наша близость не продвинулась дальше того, что я просунул руку ей под рубашку или она почувствовала очертания моей эрекции сквозь штаны. Большую часть времени мы просто целовались и обнимали друг друга.

В доме Блэкморов дела зашли в неловкий тупик. По словам Нины, ее мать больше не протестовала, когда гуляла со мной или приходила ко мне домой. Она никогда не отказывала ей в машине, так как знала, что я просто приеду за ней на своей, если потребуется. Но она явно была не очень рада и тому, что продолжалась встреча со мной. Ее мама и папа тоже перестали драться друг с другом. Но в то же время в их отношениях появилось напряжение, которого раньше не было. Она сказала мне, что они как будто постоянно ждали, когда упадет молот, который просто продолжал висеть над ними. Нина чувствовала сильную вину за то, что чувствовали ее родители, как и я, когда слышала ее рассказы, но не настолько, чтобы прекратить наши визиты.

Однажды днем после школы мы смотрели телевизор на диване. Папы еще не было дома с работы, а Нина лежала у меня на коленях, вытянув ноги. Я гладил ее волосы некоторое время, а затем ее лицо. Она ворковала, пока я это делал, и я заметил, что у нее было несколько прыщей возле носа и на подбородке. Они не были большими или неприглядными, и она прилично покрыла их косметикой. Я заметил их прежде всего потому, что никогда раньше не видел прыщей на ее лице. У нее был один из тех гладких цветов лица, которые просто не были склонны к этому.

«Прыщи». — сказала она с отвращением, когда заметила, что я смотрю на них. — Они плохие?

"Нисколько." — заверил я ее. «Каждый подросток получает их время от времени».

"Я знаю." Она ответила: «Но у меня их никогда не было. Во всяком случае, до прошлой недели».

«Может быть, стресс от влюбленности дал вам их». — в шутку предложил я.

Она усмехнулась. — В чем-то ты совершенно прав. Она ответила.

"Что ты имеешь в виду?" Я попросил.

— Я объясню позже. Она сказала.

"Что ты имеешь в виду?"

Она протянула руку и схватила меня за волосы, притягивая мое лицо к своему. "Потом." — прошептала она, облизывая мои губы. — Твой папа скоро будет дома.

Мы целовались в таком положении какое-то время, а затем, наконец, повернулись так, что она лежала на мне. Пока мы целовались, она нежно потерла свою промежность взад и вперед о мою, сильно меня возбудив. Мои руки снова скользнули под ее рубашку, лаская ее обнаженную спину, наконец, добравшись до ее груди. Однако на этот раз, когда они скользнули ей под лифчик, она вздрогнула, как от боли.

"В чем дело?" — спросил я, мгновенно убирая руку, обеспокоенный мыслью, что мог причинить ей боль.

"Это ничто." Она сказала мне пренебрежительно. «Они просто немного болят».

"Больной?" — спросил я, неловко вспоминая, что это значило, когда моя жена начала жаловаться на это. Это, конечно, было невозможно с Ниной. Если бы это было так, я бы, к сожалению, неверно ее истолковал.

«Это уйдет». Она сказала. «Не беспокойся об этом».

Но настроение было испорчено в тот день. Когда папа пришел домой, он застал нас вместе сидящими на диване и смотрящими шоу Фила Донахью, пока мы держались за руки.

Мне официально предложили работу в травмпункте 15 января. В тот же день я его принял. Когда я пошел на работу в пиццерию в тот вечер, я официально уведомил менеджера, что увольняюсь с его прекрасной работы. Он предпринял еще одну попытку убедить меня остаться, предложив сделать меня помощником управляющего и подняв мою зарплату до целых четырех с четвертью часов в час.

«Я знаю, что больница предлагает вам больше, чем это». Он сказал мне. «Но я предлагаю тебе руководящую должность. Судя по старому резюме, это выглядит ужасно хорошо».

Я почтительно отклонил его предложение, и он принял его хорошо. Он сказал мне, что если мне когда-нибудь понадобится работа, я должен сначала увидеться с ним. Я сказал ему, что буду.

24 января был мой последний день там. Я ушел в 10:00 и сдал ему форму. Мы пожали друг другу руки, и он сказал, что будет скучать по мне. Хотя он мне не особенно нравился, он дал мне работу и помог заработать денег на колледж. Я чувствовал, что немного ему должен.

— Ты знаешь, что тебе нужно сделать? Я сказал ему, как раз перед тем, как я вышел за дверь.