Когда мы с ней стали любовниками, у нас в каком-то роде выработалось правило, что я прихожу к ней поздним вечером. Мы ужинаем, она укладывает детей спать, и мы уходим в её спальню, в которой у нас уже не было границ.

В тот день я пришёл к ней в пять вечера. Казалось, что сейчас секс - это последнее, в чём я хочу принимать участие. Но я знал, что Анита этого ожидает. Дальше эту мысль я не мог обдумать.

Она широко улыбнулась мне в качестве приветствия, и я понимал, что эта улыбка означает, что она сильно возбуждена и ей нужны сейчас мои навыки. Я вздохнул и приступил к работе.

К тому времени, как солнце зашло за горизонт, ставни были установлены на окна Аниты (и в глубине души я понимал, что скоро мне придётся ставить ставни и в родительском доме). Я зашёл в дом, собираясь сказать ей, что я закончил с работой, и что я пропущу сегодня ужин и пойду сразу к себе домой.

Но когда я зашёл на кухню, я учуял запах моего любимого бефстроганов из бургундской говядины. Она знала, что это одно из моих любимых блюд, и часто готовила его для меня. А я знал, сколько времени требуется на готовку этого блюда, и понял, что моя совесть не будет чиста, если я откажусь. К тому же, рассуждал я, мама знает, что я обычно ужинаю у Аниты, и, скорее всего, она приготовила только для себя и отца.

"Хочешь сходить в душ перед ужином?", - спросила она меня, заканчивая уже готовить своё блюдо.

"Конечно", - ответил я ей без энтузиазма.

Когда я забрался в её душ, смывая с себя пот и грязь, я услышал, как за моей спиной щелкнула дверь душа, и прохладный воздух дунул на мою мокрую кожу. Я встревоженно повернулся и заметил Аниту, которая, абсолютно голая, зашла ко мне в душ.

"Анита?", - сказал я, забеспокоившись, когда она закрыла дверь и упёрлась своим телом в моё.
– "Что ты делаешь?"

Она ухмыльнулась.

"Чувствую себя немного грязной", - ответила она, пробегая руками по моей намыленной груди.

"Но как же дети?", - возразил я.
– "Они ещё не спят."

"Они смотрят телевизор", - сказала она, забирая у меня из рук мыло.
– "Не волнуйся за них."

Она водила куском мыла по моей мокрой коже, скользила вверх и вниз по моей груди, оставляя на ней белые, пенистые следы. Когда она делала это, её большая грудь упиралась всем своим весом в мои руки.

"Анита", - снова начал я.
– "Это плохая идея."

"Плохая идея?", - спросила она, проведя мыло к моим ногам, рядом с яйцами.

"Да. Нам не следует…"

"Почему бы тебе не позволить мне", - сказала она, кидая мыло на пол, - "решать, что такое плохая идея, а что нет."

"Но…"

"Ох чёрт", - сказала она с насмешливым удивлением, - "я уронила мыло. Пожалуй, мне следует поднять его."

"Анита..,", - снова начал я, но она не слушала. Она медленно опустилась на колени на пол душа и взяла мой вялый член в рот.
– "Анита…", - умолял я, пытаясь сопротивляться ей.

Глава 5. Часть 9.

Это бесполезно. Анита знала, как сосать член. Ещё минуту назад я заявлял, что секс - это последнее, чего мне сейчас хочется, но стоило ей немного подразнить, полизать и пососать мой член, как у меня уже вставал.

"Ммм", - простонала она, освобождая свой рот ненадолго.
– "Обожаю, когда твой член твердеет у меня во рту."

Она вновь вернулась к моему члену.

Она сосала до тех пор, пока мой член не стал твёрдым, как алмаз, и я облокотился рукой на стену, чтобы не упасть. Она двигала головой вверх и вниз, сосала, лизала, водила руками. Вода лилась на её лицо, пока она сосала, дополняя всю картину.

Когда мои бёдра начали двигаться, она вытащила мой член из своего рта и поднялась, ведя языком по моему телу. Она лизала меня до сосков, по шеи, и, наконец, добралась до рта, в который он погрузила свой язык.

Либидо - это одновременно и дар, и проклятие юности. Ей удалось убрать из моей головы мысли о Нине, Бейруте, Трейси и Майке. Ей удалось перебросить контроль надо мной в другую мою голову.

Руками я обвил её и притянул мягкое и нежное тело к себе, опуская руки к её ягодицам, которые я принялся сжимать.

Она разорвала наш поцелуй и немного отошла от струи тёплой воды. Она потянулась к полке в душе и достала бутылку детского масла. Именно это детское масло было причиной её шёлковой, нежной кожи. Она наносила его на себя каждый раз, когда принимала душ. Я часто наблюдал, как она это делает.

"Вот", - сказала она, передавая мне бутылку.
– "Нанеси его на меня."

"Окей", - согласился я, открывая крышку.

"И хорошо втирай его."

Я перевернул бутылку и выдавил большое количество масла ей на грудь. Масло лилось по её груди, между ними, вокруг них, стекало к её животу. Я отставил бутылку в сторону и потянулся руками к Аните, начиная сверху, втирая масло в её кожу. Мои руки и пальцы водили по её груди, сжимали её, делали её кожу гладкой и шелковистой. Её соски затвердели, и я слегка пососал их, чувствуя на своём языке горький привкус масла. Руками я скользнул к её животу.