Я не чувствовала себя нежданной гостьей. Умиротворенность этого места нежно охватила меня, замедлив сердцебиение.

Может, именно покоя искал здесь Джейми? Впитывал спокойствие горы, чтобы сохранить в памяти и потом обращаться к нему в долгие месяцы (а может, и годы) предстоящего изгнания?

Я бы сохранила.

Свет потускнел, воздух утратил яркость. Джейми наконец пошевелился и приподнял голову.

– Пусть меня будет достаточно, – тихо произнес он.

Я вздрогнула от звука его голоса, но он разговаривал не со мной.

Открыв глаза, он поднялся на ноги – так же бесшумно, как и сидел, – и зашагал вдоль воды, длинные голые ноги легко ступали по ковру из влажных листьев. Выйдя из-за выступа, он увидел меня и, улыбнувшись, потянулся за пледом, который я подала ему без единого слова. Джейми молча сжал мою холодную руку своей большой теплой ладонью, и мы направились к дому, зашагали бок о бок в безмятежном спокойствии окружавших нас гор.

Через несколько дней Джейми нашел меня, когда я рыскала вдоль берегов ручья в поисках пиявок, которые только-только начали выходить из зимней спячки, голодные и жаждущие крови. Ловить их было легко, я просто залезла в воду и медленно бродила возле берега.

Поначалу мысль о том, чтобы послужить живой приманкой для пиявок, показалась мне отвратительной, но ведь именно так я обычно их и получала: отправляла вброд через ручьи Джейми, Йена, Бобби или кого-нибудь еще из дюжины молодых людей, а потом снимала с них пиявок. А когда привыкнешь к виду этих тварей, постепенно наливающихся кровью, становится уже не так противно.

– Нужно дать им достаточно крови, чтобы подкрепиться, – объяснила я с гримасой отвращения, потому что как раз в эту минуту подсовывала ноготь большого пальца под присоску пиявки, чтобы отсоединить ее. – Но не слишком много, иначе они впадут в сонное состояние и станут совершенно бесполезными.

– Главное – не упустить момент! – согласился Джейми, когда я бросила пиявку в кувшин с водой и ряской. – Как закончишь кормить своих маленьких питомцев, пойдем, я покажу тебе пещеру Испанца.

Идти было далеко – наверное, мили четыре от Риджа, через холодные илистые ручьи, потом вверх по крутым склонам и через расселину в гранитной скале, где у меня возникло чувство, что меня похоронили заживо. Мы вышли из нее и оказались в довольно глухом месте. Там теснились каменные глыбы, которые дикий виноград опутал плотной сетью.

– Мы с Джемом нашли это место, когда охотились, – пояснил Джейми, приподняв полог из листьев и пропуская меня вперед. Виноградные лозы толщиной с мужскую руку, узловатые от старости, змеились по камням, еще не полностью укрыв их ржаво-зелеными листьями. – Это был наш с ним секрет. Мы договорились, что никому не скажем, даже его родителям.

– Даже мне, – сказала я, но не обиделась, услышав, как дрогнул голос Джейми, когда он говорил о внуке.

В пещеру вела расщелина в земле, которую Джейми завалил большим плоским валуном. Напрягшись, Джейми отодвинул камень, и я осторожно заглянула внутрь, чувствуя, как у меня задрожало что-то внутри от тихого свиста воздуха, проходящего через расселину. На поверхности воздух был теплый, и пещера его затягивала, а не выдувала.

Я прекрасно помнила пещеру Абандауи, как она, казалось, дышала вокруг нас, и сейчас мне пришлось собраться с силами, чтобы последовать за Джейми, когда он скрылся под землей. Там обнаружилась грубая деревянная лестница, довольно новая, но я заметила, что она заменяет старую, рассыпавшуюся на части: кое-где полусгнившие деревяшки на ржавых железных штырях по-прежнему торчали из скалы.

До дна было, наверное, не больше десяти или двенадцати футов, но спуск показался бесконечным из-за узкого, похожего на бутылочное горлышко входа в пещеру. Наконец я достигла самого низа и увидела, что здесь пещера расширяется, словно колба.

Джейми нагнулся на один бок: я увидела, как он вытаскивает небольшую бутылку, и почувствовала острый запах скипидара. Джейми захватил с собой факел, пучок сосновых веток; их верхушки он заранее обмакнул в деготь и обмотал тряпкой. Полив тряпку скипидаром, он поднес к ней огниво, которое смастерила для него Бри. Сноп искр осветил сосредоточенное и обветренное лицо Джейми. С третьего удара факел загорелся, огонь охватил ткань и перекинулся на деготь.

Джейми поднял факел и жестом показал на пол сзади меня. Я обернулась и чуть не подскочила от испуга.

Испанец сидел, прислонившись к стене и вытянув костлявые ноги. Голову он свесил на грудь, будто дремал. На черепе еще кое-где торчали клочья тусклых рыжеватых волос, но кожи не было совсем. Впрочем, кисти и стопы тоже практически исчезли – мелкие косточки растащили грызуны. Крупные животные до него не добрались, поэтому туловище и длинные кости уцелели, но на них виднелись многочисленные следы зубов. Ребра торчали сквозь ветхую ткань, которая так вылиняла, что определить ее первоначальный цвет было невозможно.