Виктории показалось, будто ее толкнули кулаком в грудь. Она не могла сдвинуться, с места, ей стало тяжело дышать. Ее охватили гнев и боль. Надо немедленно повернуться и уйти. Она не хочет быть свидетельницей этой сцены, она не может этого выносить… Но, казалось, ноги Виктории вросли в землю. Она не могла сдвинуться с места, не могла пошевелиться, а только растерянно смотрела на происходящее

Женщина была обнажена. Ее юбка сбилась вокруг талии, и, несмотря на полумрак, Виктории были отчетливо видны нижние части тел женщины и Ропера, который, тоже обнаженный, ритмично двигался вверх и вниз, обнимая свою партнершу. Его напрягшиеся мышцы четко вырисовывались под влажной вспотевшей кожей. Женщина, обхватив его плечи, откинула голову назад. Ее глаза были закрыты, и она двигалась ему в такт. Виктория могла разглядеть даже лицо Ропера, напряженное и чувственное.

Женщина издала страстный стон и еще сильнее сжала Ропера в объятиях. Его движения стали еще более быстрыми. Прошло несколько мгновений, и он вскрикнул радостно и удовлетворенно.

Слезы градом хлынули из глаз Виктории. Она ничего не видела перед собой. Чтобы не закричать, она закусила губу, и эта слабая боль заставила ее очнуться. Казалось, ноги отказываются служить ей. С огромным трудом она сделала несколько шагов назад и отступила в темноту. Наконец она заставила себя повернуться и, не обращая внимания на то, что се заметят, бросилась бегом из сарая.

Ропер, взбешенный и потрясенный, вскочил на ноги и начал поспешно одеваться. Его партнерша, обнаженная и расслабленная, продолжала лежать на соломе. Ее аппетитные груди, которые еще совсем недавно доводили его до экстаза, белели в мерцающем свете лампы. Но теперь вид этих женских прелестей не вызывал у Джейка никаких эмоций, кроме досады и желания поскорее уйти. Конечно, эта женщина не заслуживала дурного обращения, но сейчас он был не в состоянии даже вспомнить ее имя.

Она сразу заметила Ропера по приезде на ранчо и дала ему понять, что он ей нравится, а тот не преминул этим воспользоваться. Для обоих это было лишь минутное наслаждение, не имеющее продолжения. Но их видела Виктория. Он подумал, что она пожалуй, и не подозревала о том, что обнаженные мужчина и женщина могут кататься по соломе, охваченные страстью. Ее ночи с майором скорее всего вообще не были похожи на полноценный любовный акт. Все происходило быстро, в темноте, и не приносило ей никакой радости. Наверное, она даже никогда не снимала ночной рубашки.

Джейк почувствовал угрызения совести при мысли о том, что Виктория была свидетелем его любовных утех. Он попытался отбросить эти странные и совсем не свойственные ему ощущения, но они с удивительным упорством возвращались к нему. Черт возьми если бы все можно было вернуть назад. Как бы он хотел, чтобы ничего этого не было, чтобы она не стояла в темном сарае потрясенная или чтобы он мог хотя бы побежать за ней следом и объяснить, что происшедшее ровным счетом ничего не значит. Ропер понимал, что она считает себя оскорбленной, хотя вряд ли сознает почему, и он не может ее успокоить

Эта женщина…. как там ее зовут, – Флоренс, нет, не Флоренс, Шлорида? Флорина, да, ее имя Флорина, приподнялась и села. С се лица не сходило довольное и мечтательное выражение. Она приподняла руками свои тяжелые с темными сосками груди и призывно взглянула на Ропера, предлагая вернуться к прерванным играм Но он продолжал одеваться, не обращая внимания на ее попытки снова возбудить в нем страсть.

– Тебе пора возвращаться в фургончик пока отец не хватился, – сказал Ропер спокойно равно душным тоном

– Да он напился и дрыхнет – ответила она отряхивая с себя солому

– Он может проснуться

– Ну и проснется, что за беда? Он обо мне и не вспомнит.

Ропер подозревал, что так называемый «папаша» вовсе не был ее отцом. Скорее всего они даже не были родственниками. Впрочем, какое это имеет значение. Каждый устраивается, как может.

Флорина оделась, и Джейк помог ей встать, поцеловав на прощание и похлопав по круглой попке.

Как только она ушла, лицо Ропера стало сумрачным и печальным Черт побери как ему не везет!

Задыхаясь, Виктория бежала домой, готовая разрыдаться. На полпути ее остановила Эмма

– Я нашла ее, – весело сказала она сестре, все в порядке. Селия никуда не пряталась Она просто сидела на заднем дворе и считала звезды.

Виктория с трудом приходила в себя, прогоняя непрошеные слезы. С чего это ей вздумалось плакать? Да, она была потрясена увиденным, но ведь ничего ужасного не произошло. Она подумала о Селии и вдруг с ужасом поняла, что ни разу не вспомнила о сестре, пока была в сарае. Такого с ней никогда раньше не случалось. Виктория глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. Какое счастье что Эмма ничего не поняла и думает что ее волнение вызвано страхом за Селию.

– Знаешь, иногда мне хочется ее поколотить – сказала Виктория слабым голосом.

– Совершенно бесполезное занятие, тебе пришлось бы делать это постоянно. Селия это Селия, и тут уж ничего не поделаешь, – со вздохом ответила Эмма

Виктория и сама прекрасно знала это: Селию не изменишь, и слава Богу.

Вернувшись в свою комнату, она подошла к зеркалу и внимательно вгляделась в собственное отражение. Как странно, она и сама совсем не изменилась. Все то же бледное лицо, как и в шестнадцать лет. А ведь ей пришлось пережить войну, голод и отчаяние. Стоило ей вспомнить прикосновение рук майора, как тошнота вновь подступала к горлу. Но тут перед ее глазами предстала другая картина, и отвращение сменилось острым чувством тоски.