Флотские казармы времен империи. В 1941 г. в них размещались подводники, а так же другие флотские части и экипажи. Это «внешний» ряд казарм, «внутренний» уже не существует (снесен).

На исходе суток 23 июня Лиепаю покинул тральщик «Фугас». В это же время в Вентспилс ушли два катера и два буксира (КП-7 и «Елизабед») ОХР Лиепаи. Личный состав гидрографического района ЛибВМБ оставил город и через Шкеде на автомобилях уехал в Ригу. В упомянутом выше расследовании политуправления деятельность начальников ОХР и гидрографического участка описана следующим образом: «В это же время, начальник гидро-участка, инженер 3 ранга Шаталов поджог здание, где размещался его участок, от него загорелись соседние дома, а сам Шаталов без разрешения сел на машину и уехал в Ригу. Начальник ОХРа Либавской базы, капитан-лейтенант СНИРСа [правильно Свирс. — Авт.], ранее отправивший всех лишних людей на фронт, потом снял всю свою службу с постов, обратился к тов. Осипова [командир Отряда ТКА. — Авт.], что ему делать? — тот ответил: «Не знаю». Тогда т. Свирса заявляет: «Поскольку тебе приказано эвакуировать штаб, а мне сказано «действовать по обстановке», по логике я со своим «хозяйством» должен идти сейчас в Виндаву или в Ригу». Так было и сделано, взял свои два транспорта и имеющиеся катера и ушел».[211] Падение Гробиня и неуверенность в устойчивости обороны на линии восточных фортов, артиллерийский обстрел и атака передового отряда немцев привели к началу уничтожения находящихся на ремонте кораблей, имущества и боеприпасов. Командиры, запрашивая штаб, что делать, получали ответ: «Действуйте по обстановке.» Первым в 23 ч 45 мин по приказу командира корабля и старшего по группе ремонтирующихся кораблей, капитан-лейтенанта Ю. М. Афанасьева, был подорван эсминец «Ленин». Краткая хронология подрыва корабля описана в приговоре по делу капитан-лейтенанта Афанасьева. Сам приговор был объявлен приказом[212] командующего КБФ № 331/67с 20 июля 1941 года. Суть его преступления описывалась следующим образом: «При приближении неприятеля к Лиепае, утром 23 июня 1941 г. Афанасьев получил приказание командира ЛибВМБ: «Быть готовым к выходу в море». К 14 ч этого дня миноносец имел необходимый запас боеприпасов, кроме торпед, которые порт обещал дать 24 июня. Во 2-м и 4-м котлах были подняты пары, которые прогрели 1-ю и 2-ю машины (причем 2-я машина все время давала 30 оборотов). Командир БЧ-5 инженер капитан-лейтенант Редникин доложил командиру корабля, что миноносец снимается с якоря на двух котлах и что параллельно будет поднят пар в 3-м котле. В начале, командир БЧ-5 обещал ход в 24 узла, объяснив, что в случае нагрева подшипников левой турбины даст аварийное охлаждение, которое может быть применено втечении 2,5 часов. В 18 ч 30 м миноносец принял 420 т нефти в дополнение к имевшимся 120 т. Поздним вечером 23 июня Афанасьев, поддавшись панике бегущих с фронта красноармейцев, сообщивших, что неприятельские танкетки якобы приближаются к заводу «Тосмаре», приказал командиру БЧ-2 старшему лейтенанту Чеботареву доложить об этом командиру ЛибВМБ. Последний отдал приказ действовать по обстановке. Афанасьев, предварительно посовещавшись с командирами рядом стоящих подводных лодок «Спидола» и «Ронис» в 23 ч 45 м взорвал миноносец». По приговору трибунала командир эсминца был расстрелян.

Командир отдельного отряда ТКА капитан-лейтенант Осипов С. А.

Командир эсминца «Ленин» капитан-лейтенант Афанасьев Ю. М.

Дальнейшие события зафиксированы в журнале[213] боевых действий ОХР Лиепаи: «В 0 ч 4 м у завода «Тосмаре» взорвана подводная лодка, 0 ч 25 м у завода «Тосмаре» пожар, 0 ч 30 м пожар в военном городке, 0 ч 40 м на эсминце «Ленин» рвутся погреба». Далее отмечено, что в 1 ч 30 м капитан 3 ранга Радкевич (врид начальника штаба ЛибВМБ) приказал выпустить транспорты «Вента», «Рауна», «Майя», «Колтова» и «Кальта». В 2 ч 20 м в море вышло четыре катера морской пограничной охраны. В 4 ч вышло еще 7 катеров МПО. В 4 ч 10 м с минного склада выпустили белую ракету и личный состав начал отходить к аванпосту. В 4 ч 13 м с минного склада была выпущена красная ракета. На этом записи в журнале прекращены.

Всего в эту ночь, кроме эсминца «Ленин», были взорваны экипажами подводные лодки: М-71, М-80, С-1, «Ронис», «Спидола». Из них хода неимела только С-1. На «Ронисе» (врид командира ПЛ политрук Г. И. Тотонкин) и М-71 не было командиров. Командир М-71 капитан-лейтенант Костылев был отправлен обеспечивающим на переход подводной лодки М-79. Если бы М-71 была исправна и находилась в первой линии, никто бы с неё командира не снимал — она бы и отправилась в переход. Но, судя по всему, её техническое состояние этого категорически непозволяло. М-80 11 июня вышла из дока после монтажа системы БТС (беспузырной торпедной стрельбы), однако монтаж прошёл с недоделками. Воз можно, были закончены работы, предусматривающие докование, а остальная часть работ и ликвидация недоделок завершены не были. Командиры М-80 и «Спидолы» не имели допуска к самостоятельному управлению, а поставить обеспечивающими было некого. На «Спидоле», кроме всего прочего, отсутствовали ещё и аккумуляторные батареи. Получить, установить и зарядить их — это сложная работа, проводить которую было просто некому. Береговая база была занята подготовкой сначала к выходу нескольких ПЛ на позиции, потом — подготовкой к переходу остальных ПЛ. Судоремонтный завод (СРЗ) практически уже не мог работать с 23 июня. Возможно, за трое суток «ударной» работы после отправки исправных лодок, все нерабочие ПЛ можно было подготовить технически и физически к переходу, но при остановленном СРЗ, при цейтноте с ресурсами береговой базы и временем, да при том положении, в котором уже 23 июня оказалась Лиепая это было просто нереально. Также на лодках, по-видимому, отсутствовали сданные в порт топливо и боекомплект, а получать все это в той обстановке посчитали слишком долгим. Поэтому они и были взорваны. Экипажи взорванных кораблей с оружием в руках присоединились к защитникам города.

И. д. Начальника штаба ЛибВМБ капитан 3-го ранга Радкевич М. Т.

Общий вид подорванного экипажем советского эсминца «Ленин».

Подъем немцами подорванной и затопленной экипажем советской подводной лодки «Ронис».

Иначе действовал командир подводной лодки С-3, капитан-лейтенант А. Н. Костромичев. Командир 1-й бригады подводных лодок ещё 22 и 23 июня, на основании указания начальника штаба КБФ, отдал приказы об ускорении вывода С-1 и С-3 из дока и последующем их переводе в Ригу. Причём, 23 июня с дополнительным приказом был послан нарочный. Приказы были адресованы командиру 3-го дивизиона подводных лодок капитану 3 ранга А. К. Аверочкину, который был старшим по «Либавской группе дивизионов подводных лодок». Аверочкин с исправными подводными лодками убыл из Лиепаи накануне. Своим заместителем он оставил командира подводной лодки С-1 капитан-лейтенанта И. Т. Морского, на которого и перешла ответственность за выполнение приказов командира 1-й бригады ПЛ. Скорее всего, решение об отказе от подрыва С-3 и выходе на ней в море было принято Костромичёвым и Морским совместно, на основании имеющегося на руках приказа о переводе подводной лодки в Ригу. Около 23 ч 23 июня, не закончив ремонт и не имея возможности погружаться, подводная лодка вышла из Лиепаи. На её борту находилась часть экипажа подводной лодки С-1 (38 человек) и прикомандированные из Ленинграда специалисты, работавшие на заводе «Тосмаре» (около 20 человек). Около половины четвертого утра следующего дня у маяка Ужава подводная лодка была перехвачена германскими торпедными катерами S.35 и S.60, возвращавшимися с выполнения боевого задания. По данным журнала боевых действий немецкой 3-й флотилии[214] торпедных катеров, немцы выстрелили по нашей подводной лодке по одной имевшейся торпеде, но торпеды отказали. После нескольких выстрелов заели у немцев и 20-мм орудия. По воспоминаниям В. Н. Носарёва, взятого вплен радиста С-1, непосредственного участника того боя (взят в плен немецкими ТКА, в конце войны освобождён, снова призван, поучаствовал в штурме Берлина, после войны проживал в Харькове): «С начала войны наша лодка стояла на заводе «Тосмаре»… По приказу оборудование лодки разбиралось для ремонта… На третий день [войны] в 3 часа утра мы пришли из общежития всей командой на завод к лодке для продолжения проведения ремонта. Как радист я занимался чисткой аккумуляторов. Наш командир получил приказ — затопить лодку, открыв кингстоны, а всему экипажу перейти на береговую базу в одну из частей. Но командир Морской, вопреки приказу, после затопления лодки приказал экипажу выйти в море на неисправной ПЛ С-3, которая имела все для надводного хода, но не могла погружаться. Когда подошли латышские буксиры, чтобы вывести лодку в аванпорт, было еще темновато. Латыши набросили конец троса буксировочного не на кнехт, а на штурвал поворота 100-мм пушки, чем согнули его… Впоследствии оказалось, что 100-мм пушка из-за погнутого штурвала не могла стрелять. Когда катера подошли ближе, мы открыли огонь из 45-мм пушки и стали стрелять из винтовок, где у нас было по 5 трассирующих патронов… Скоро они [немцы — Авт.] перестроились, и, обстреляв нашу «сорокапятку», побили ее прислугу, командира икомандный состав…». Немцы, в свою очередь, писали (отчёт командира группы ТКА S.35 и S.60): «Орудие противника калибром 10,5-см не было использовано в бою, так как первыми выстрелами в бою мы повредили механизм горизонтальной наводки»

Экипаж подлодки пытался вести огонь из 45-мм пушки, немцы обстреливали рубку из пулеметов. С катера S.60 бросили гранату в рубку, лодка прекратила вести огонь, но продолжала идти на высокой скорости. Катер S.60 зашел перед носом С-3 и сбросил глубинную бомбу. После этого в 4 ч 40 м лодка затонула.[215] По данным противника, в плен попало двадцать человек. Тело командира лодки, капитан-лейтенанта А. Н. Костромичева прибило к острову Саарема, где его предали земле.[216]

В ответ на доклад немецкой 3-й флотилии о потопленной подлодке, командующий крейсерами телеграфировал: «Поздравляю с успехом, вы все проделали отлично. Надеюсь, скоро вы сможете доложить о целой дюжине утопленных подлодок».[217] Из показаний советских пленных с подводной лодки: «Подлодка С-3 сегодня утром потоплена между Либавой и Штайнортом в 1500 м от берега, на глубине примерно 15 м. Командир и шифровальщик мертвы. Радист о кодовых материалах ничего не знает. С-3 с октября 1940 г. была в Либаве в ремонте вместе с С-1. С-1 вчера была взорвана, предположительно вместе с латвийскими подлодками «Спидола» и «Ронис». Еще вечером 23-го в гавани были: М-81, М-82, которые только 20-го вышли из дока. Эсминец «Ленин» и 4 ТКА тоже в Либаве. С-3 не могла погружаться, была без торпед и с половиной экипажа С-1 на борту. Длины волн подводников радисту неизвестны. Подводная связь только используется лишь иногда».[218]

Командир 291-й пд в 0 ч 15 м 23 июня отдал приказ № 3. В нем говорилось: «Вражеские части большими силами восточнее и северо-восточнее… Хорошо сражающиеся части снова организуют сопротивление вокруг Либау силами 10-й стрелковой дивизии и морского командования. Дивизия, [291-я пд] 24 июня занимает Либау, очищает ее от противника и организует оборону по линии Скуодас — Прекулн — Дурбен. Захват и зачистка Либау осуществляется силами 505-го пехотного полка (505-й пехотный полк, 10-й пулеметный батальон, морская штурмовая группа, 1-я рота противотанкового дивизиона, 3-я рота саперного батальона, 2-й дивизион артполка, 3-я батарея 637-го дивизиона тяжелой артиллерии, 3-я батарея 531-го дивизиона береговой артиллерии). Для обеспечения безопасности части 505-го пехотного полка выступают из Прекулна на Гробин таким образом, чтобы последние подразделения покинули Прекульн в 8.00. 506-й пехотный полк с 3-м дивизионом артполка, 3-й ротой противотанкового дивизиона с 8 ч 24 июня занимает район юго-западнее Прекульн — Бунна и западнее Дурбен. Его задание прикрывать северное и северо-восточное направление. При необходимости быть готовыми к движению на Либау и севернее. Группа 504-го пехотного полка (504-й пп с 1-м дивизионом артполка и противотанковым дивизионом без 1-й и 2-й рот) обеспечивает охранение на восток и юго-восток от линии восточнее Скуодас — Бунна (включая)… 403-й самокатный батальон атакует через Гробин на Либау… Морская группа Биглера выступает в 4 ч из Скуодаса на Прекульн и Либау. Помогает 505-му полку в Либау зачисткой портовых сооружений. Дополнение: С гражданскими лицами с оранжевыми повязками хорошее обращение, оставлять на свободе или по желанию направлять в разведотдел дивизии».[219]

Советским командованием ночью были предприняты усилия по укреплению восточного сектора обороны. В течение ночи в район перешейка были переброшены комсомольцы и рабочие судоремонтного завода. Батальон судоремонтного завода «Тосмаре» под командованием А. Петерсона (450 человек) занял оборону у фортов и вдоль крепостного канала. Отряд рабочих завода «Сарканайс Металлургс» под командованием Э. Муциеника (250 человек) разместился на позициях у рощи Аспазия. Участок обороны от Гробиньского шоссе до Лиепайского озера заняли отряд ОСОАВИАХИМа и комсомольцы. В ночь на 24 июня сюда же был переброшен 36-й отдельный батальон связи, который занял оборону вдоль бывшего крепостного канала («Черная речка»), в районе Зеленой рощи. К утру 24 июня в Лиепае, в основном, сформировалась оборонительная группировка. В северном секторе обороны войсками руководил командир 56-го сп майор А. П. Кожевников. Войска сектора состояли из подразделений 56-го сп, 32-го местного стрелкового батальоны ЛибВМБ, отряда милиции и группы рабочих судоремонтного завода.