Шрифт:
Сегодня я не могу мстить. Я стар и стал немощным, горе сломило меня. Я должен заботиться о матери моих детей, которая тронулась умом и общается с покойником, как с живым. Готовит ему завтраки, утюжит одежду, перебирает соседских девочек, высматривая себе невестку… – тут он впервые за сорок дней смахнул предательскую слезу. – Но у меня есть еще сын!.. И теперь, в день, когда дух Искандера возносится на небеса, перед Аллахом и перед вами объявляю: я отрекусь от него, если он не отомстит за брата! Не отправит в ад хотя бы десять дашнакских выродков. Слышишь, Рафаэль, десять, не меньше! – прогремел его голос. – Или прокляну тебя! А после… После поступай, как знаешь…
Люди молча сидели, думая каждый о своем, больше, наверное, о постигшем нас сатанинском времени. Только самые близкие поняли: отец назначает мне цену за Джулию…
Длинный закашлялся. Воспользовавшись передышкой, и мы перевели дух.
– Шекспир отдыхает… – это заворчал Арзуман. – У меня волосы дыбом встали. Клянусь, ему надо было родиться на Кавказе.
– Кому? – Режиссер не врубился. Все внимание его было сосредоточено на непочатой бутылке, которую наш бывший войсковой разведчик только что вытащил из ящика.
– Сказал же, Шекспиру. Тут столько сюжетов! И головы откупоривают… – он откупорил бутылку. – И уши режут…
– Хуже индейцы, – согласился Режиссер. – Те живьем скальпы снимали.
– Мне все-таки неясно, – вдруг спросила Гюлечка, – ваш отец только что потерял сына. Как мог он отправить на эту бойню и второго, прекрасно осознавая, что и тот может разделить судьбу брата?
– И мне непонятно, – поддержала ее и Аталай. – Прям цифру озвучил – 10. Жуть!..
Длинный тяжело вздохнул:
– Кто мы такие, чтобы осуждать своих родителей… Думаю, он тоже тогда чуточку рехнулся. Вы не можете представить, настолько они с Искандером были близки… И еще: представьте себе состояние общества, когда каждый день из СМИ озвучивались известия об оккупации очередных населенных пунктов, о кровавых рейдах армянских националистов в азербайджанские села, о погромах, поджогах, о погибших…
Всюду Дьявол наступал на позиции Бога. А тот, непонятно почему, молчал…
– Службу я начал в Отдельном Батальоне Специального Назначения. Наверное, слышали, – он вновь обратился к товарищам, – Мудраковский батальон был такой – 778, его еще и Бакинским называли. В то время армия еще только создавалась, добровольцев набирали…
– Как же, помним, – кивнул Арзуман. – Первые трофейные танки и прочую военную технику из русской армии Мудрак тогда пригнал. И он же более основательно отточил профессионализм личного состава с привлечением военных специалистов, собрал внушительный парк военной техники, ужесточил дисциплину и т.д.
Только мало кто знает, что этот знаменитый в свое время батальон, в дальнейшем получивший название “Одноглазая Сова”, изначально собирал покойный Риад Ахмедов – подполковник, замначальника Разведывательного Управления МО, посмертно удостоенный звания Национального Героя Азербайджана. Риад тогда перевелся в МО из КГБ Азербайджана, командовал особым отделом разведки и успел уже навести ужас на бандформирования противника в Карабахе…
Увы, он пропал без вести в ходе операции под Дашалты 26 при весьма странных обстоятельствах… Царствие им обоим небесное – и Риаду, и Мудраку Виктору Анатольевичу!
– Аминь! – хором отозвались ветераны…
– …В ОБСН я приобрел хорошую выучку, был зачислен во взвод снайперов…
– Кажется, командиром той роты был Искандер Мамедов из твоего же поселка, так? – переспросил Бакинец. – Он когда-то меня тренировал.
26
Дашалты – в этой местности в ночь с 25 на 26 января 1992 г. была проведена одна из самых неудачных операций азербайджанских войск (см. по материалам электронной печати).
– Судя по твоей оболочке, он к тебе был невнимательным, – захихикала Гюля.
– Был такой, и сейчас, слава богу, есть, – ответил Длинный, жестом предупредив возмущение Бакинца, тщетно пытавшегося надуть бицепсы. – Еще были Шакир Гасымов, Юра Газиахмедов, Ровшан Халилов, Хатаи Бахышов, Ядигяр Агаев, Вугар Ахмедов, Ровшан Бабаев, Эльхан Агаев, Фаиг Рустамов… Фаиг был смертельно ранен в мае 1992-го года на подступах к г. Шуша. Я был рядом, когда его ранили. Держал в объятиях, пытался успокоить. Удивительной широты души был человек… А Эльхан, я слышал, погиб в апреле 1997 в составе разведдиверсионной группы в тылу противника. Героически погиб, как и остальные шестеро военных разведчиков. Попав в окружение, парни до последнего отстреливались. Три дня отстреливались, нанося противнику урон в живой силе. После, не желая сдаться, взорвали себя гранатами. Лишь одного взяли тяжелораненым. Я слышал, сконфуженные их героизмом армяне, погибших с почетом похоронили, а пленного позже обменяли… Вы, я вижу, все пишете, – вдруг обратился он ко мне.
– Так эта моя профессия… – я сначала не врубился в суть вопроса. – А что?
– Я хотел бы назвать всех, кого помню, с кем воевал. Да долго будет…
– А вы дайте мне все отдельным списком. Обещаю…
– Им приятно было бы, – он задумчиво перебил. – Тем, кто еще жив. Кое-кто же остался вечно молодым…
– Не нагоняйте тоску, – Прилизанный в досаде заворчал.
Длинный вздохнул…
– Но я в спецназе долго не задержался. Осенью попросился на позицию. И меня перевели…