Я поссорился с Бахтияром на почве его ревности к нашим отношениям с врачом районного госпиталя Наилей Саламовой. Излишне говорить, что между нами ничего не было и не могло бы быть, так как все мои мысли были заняты только Джулией. Просто, после очередного ранения, когда я вынужден был лечь в районный госпиталь, у меня с врачом Саламовой сложились весьма теплые отношения. Не знаю, чем я привлек ее внимание, скорее тем, что не пытался почтить ее этим самым вниманием.

А она была действительно красивая – с огромными бездонными глазами и очень хрупкой грациозной фигурой. Наилю прикомандировали из Баку с группой военврачей, а после ссоры с женихом девушка вовсе попросилась остаться в райцентре с целью прекращения всяких отношений с ним. Причина была банальна – он изменил с ее лучшей подругой.

Кроме того, выяснилось, что ее любимая бабушка проживала в соседнем с нами дворике поселка Кирова, и она все детство провела у нее после того, как отец развелся с матерью. Мать года два назад захворала и скончалась – она всегда была болезненная. А отца след пропал в России, куда он после развода подался…

Такая вот судьба сложилась у Саламовой. И странно, что я не заметил у себя под носом столь очаровательное создание…

– Что делает вам честь и доказывает, что вы действительно были увлечены вашей Джулией, – не удержалась от реплики Гюлечка…

– Мы во время одного из ее дежурств разоткровенничались и почувствовали душевное родство между собой. Я рассказал ей о Джулии, она о своем. С тех пор мы начали часто общаться, что не понравилось одному из ее поклонников – гизиру Бахтияру Мамедову. Тот просто бесился от ярости, хотя я пытался уверить его, что это простая дружба и не я виноват, что она в упор его не замечает. Он же, видимо, не переставал видеть во мне источника провала его безответных чувств и все чаще доставал хамскими выходками, которые начали переходить в оскорбления. Я пока терпел, надеясь, что он все-таки образумится…

Длинный машинально сделал глоток из рюмки, не замечая, что емкость давно пуста.

– Люди могут образумиться от чего угодно, но только не от любви, – вдруг печально произнес Ганмуратбек, тяжело вздыхая.

– А вы откуда знаете, косолапый вы наш, – воскликнула в восторге Аталай. – Неужто и вас когда-то пронизывали стрелы Амура?

Тот опять сконфузился, пытаясь переварить сказанное. После все-таки нагнулся к Бакинцу:

– Переводи.

Бакинец в отчаянии развел руками.

– Не смогу. Пока объясню, постарею. И ты… – он как-то с удивлением оглядел оппонента, – вопреки законам логики и природы, кажется, ей нравишься.

Ганмурат плавно перекрасился в бордовый цвет и в смущении, начал кашлять…

– Но однажды Мамедов все же перегнул палку, – продолжил Длинный. – Как-то в столовой в моем присутствии начал говорить про Саламову всякие гадости. Я велел ему заткнуться и пойти вымыть рот. Все удивленно замолчали. Мамедов был еще тот здоровяк. В свободное время любил подкачиваться гантелями. А я, как видите, кожа да кости…

– Не скажи, – вновь пощупал шею Бакинец. – Да ты, браток, еще и скромный…

– Как я и ожидал, гизир озверел после моего выпада. Он был еще и на взводе – покрасневшие и воспаленные глаза и прочее. Раскидывая столы-стулья в сторону, ринулся на меня. Пришлось встретить его прикладом винтовки в челюсть.

Когда Мамедова оттащили в сторону и начали приводить в чувство, я просто сказал, что в следующий раз, когда распустит язык про Саламову, я его пристрелю…

– Вы действительно пристрелили бы его? – вкрадчиво задал вопрос Прилизанный.

– Нет, конечно, я с ним без этого справился бы. Просто вырвалось, я разозлился.

–А как оказалось, что пуля была выпущена из вашей винтовки? – не отставал Прилизанный.

Длинный призадумался.

– Думаю, меня подставили. В ту ночь я плохо себя чувствовал. Тошнило и ко сну тянуло. Потом еще и голова жутко разболелась. Сослуживцы, увидев мое состояние, повели в укрытие под скалой, где мы обычно отдыхали, и взялись за меня отдежурить. Была летняя ночь. Обняв винтовку, с которой никогда не разлучался, я заснул как убитый. Правда, утром, когда меня разбудили, почувствовал запах пороха, но не придал этому значения. Тогда же услышал, что ночью Бахтияра Мамедова застрелил якобы снайпер.

– А почему якобы?

– Потому что мы еще тогда обратили внимание: пуля попала в затылок покойному, а лежал он навзничь, головой к противнику. И отверстие от пули было достаточно широкое, что указывало на выстрел с близкого расстояния.

– Хотите сказать, что пока вы спали, по какой-то причине почти в отключке, кто-то взял вашу винтовку, подкрался к вашему недругу и убил его? – продолжал вершить допрос Прилизанный, почувствовав себя в своей стихии. – Но мотив-то должен быть? – он важно крякнул, ерзая в кресле. – А может вы врете, голубчик? Все вы чокнутые, судя по этим рассказам. Может, замкнуло где-то, и вы решили отомстить?