Лена вышла в туалет, он находился на улице рядом с домом, девушке не спалось, после вчерашних потрясений у всех был неспокойный сон. Тем более, что в колодце на территории участка была совершенно вкуснейшая вода. Выпила много жидкости, да девочки нашли варенье и перед сном разболтали его прямо в ведре. Поэтому, уже сходив в туалет трижды за ночь, Лена выходила из дома беспечно. Ее, или еще кого ждали наркоманы, не решаясь зайти в дом, где должны были быть хоть кто из парней, но как раз мужчины пошли на дежурство, когда группа должна была отправиться на разведку вместо бывшего лагеря.

У зверей с телами людей помутился рассудок, и они сами мало помнят, кто был первый, сколько раз насиловали, кто бил и царапал лицо девчонке. Девочки же, которые побоялись вначале выйти, а потом и не смогли, так как входная дверь умело была подперта бревном, по звукам рассказали, что они не только насиловали, но и с восхищением от полученных эмоций, избивали Лену. Не сразу одна из девчонок додумалась выломать оконную раму, так как та не хотела открываться, и закричать.

Судьями стали Катерина Казакова, Алексей, от археологов, и Рыгор. Игорю хотелось бы получить иной состав суда, два представителей деревенских, которые, несмотря на тяжесть преступления, могут, а точнее, должны быть, лояльными к преступникам, а в то, что Алексей сможет продавить позицию всех девушек и парней экспедиции, было спорным ожиданием. Катерина и Рыгор видели, как растут эти мальчики, превратившиеся в тварей-насильников и убийц, они их отчитывали за шалости, лично общались, а, может, и дружили с родителями.

— Ясно, что они сделали, нам всем жаль и хочется просто убить в отместку, но так не должно быть, — говорила Катерина под полное молчание многих собравшихся.

Еще бывших вчера студентами, проживающими в сильной стране, где соблюдаются, может, и не все, но многие законы, накрыл когнитивный диссонанс. Да, большинство молодых людей просто не знали, или не хотели замечать изменения в советском обществе, появление все больше нестыковок с понятием стабильности, выраженное в росте организованной преступности, коррупции, сломе идеологии. Гласность и демократия представлялись яркими образами без всего нарастающего негатива. Но и это общество все еще было способно оградить своих детей от большинства неприятностей. Поэтому, предоставленные сами себе, сейчас, они за сутки больше повзрослели, чем за год до этого.

Там, от куда их перенесла неведомая сила этих детей родители всячески ограждали от знаний про изнасилования, суицид, укрепляя кокон вокруг сознания детей, а никем другим отцы и матери своих чад и не считали — они всегда для них малые дети. И сейчас эти малые детишки ощущают, что кокон слетает окончательно. Атака волков из тумана в лагере была больше понятна — зверь нападает на человека. Но ужас повторить судьбу Лены, которую характеризовали, как тихоню и сверх меры застенчивую девочку, не целованную, к слову, еще только семнадцатилетнюю, пугал, вселял ужас. Теперь на местных парней, которые, были помятые и гэрубо подняты Павлом в сопровождении с Рогом, Степаном и Большим, смотрели, как на врагов, предателей, может еще как, но с неизменным отвращением.

— Изгнание — единственный путь на исправление, проверьте места в тридцати километрах от нас и вернетесь, отрабатывая свое преступление, — выносил вердикт Рыгор.

Игорь знал общественное мнение среди студентов то том, что необходимо крайне жесткое наказание за такой зверский поступок, система правосудия СССР могла применить и высшую меру социальной защиты — смертную казнь. Солдат был к такому не то, что готов, но и не мог придумать альтернативу. Были мысли о рабстве, но ресурсов на содержание, охрану должно было уйти больше, чем пользы, да и лишние рты при весьма спорной работоспособности — это не продуктивно.

Студенты говорили о том, что нужно наказать, но большинство не осмеливалось назвать казнь, как справедливый итог действиям преступников. Поэтому, даже не имея альтернативы, студенческое сообщество роптало, считая приговор мягким, но, не предлагая его ужесточить. Тихо, укоризненно студенты поглядывали в сторону своих еще вчера избранных «президентов», а те, не могли придумать, что именно им нужно делать. Алексей хотел было потребовать смерти насильникам, но сам же себя и одернул, укоряя за жестокость и отход от гуманизма и общечеловеческих ценностей.

Судьи же, как им казалось, приняли соломоново решение. Насильники имели шанс отсидеться неподалеку пару дней, а после вернуться в лагерь, когда тут уже остынут эмоции. Слишком много работы и впечатлений, чтобы этот эпизод оставался актуальным долгое время. Все были уверены, что разведку проводить никто не будет. И это несмотря на то, что разведка действительно крайне необходима.

— Солдат? — тихо обратился к Игорю Большой.

— Я понимаю ситуацию, есть совет, что сделать? — ответил парень, по тону поняв, что Владимир спрашивает его, почему Игорь не требует более жесткого приговора, а не такого хитрованского.

— Ну, я могу прошвырнуться за ними, — с очень прозрачным намеком сказал Большой.

Игорь задумался, но ненадолго. Похожее решение витало в голове еще до суда. Убить по-тихому, но чтобы многие догадались, что это и была казнь. Так, хоть немного сгладятся углы с деревенскими, опять же, другие проблемы перекроют потерю наркоманов. И судьи на свои души не взяли грех и приведение к порядку других произошло.

— Я понял тебя, жди здесь, — сказал Игорь и пошел искать Свету.

Отношения у них как-то разладились, дежурства совместного не было, утром же было не до выяснений отношений, несмотря на то, что они перекинулись парой слов. Потом следствие, суд… Но, и Света не стремилась, как еще позавчера, да и большей частью, вчера, быть рядом, выискивать Игоря взглядом. Почему? Солдату даже не хотелось ковыряться в догадках. Между тем, она чуть ли не более других кричала о казни и несправедливости приговора.