"Заключенный Клыкин В.И. совместно с его дружком заключенным Сребрянским Л.В. организовал сбор денег с заключенных первого, второго и четвертого отрядов под высокие проценты, а после того, как администрацией ИТК была сорвана попытка построения финансовой "пирамиды" внутри учреждения, устроил драку в помещении хозблока с контролерами ИТК".

От Сребрянского до Серебровского лежала дистанция всего в две буквы. Конечно, это могло быть чистым совпадением, но уж больно похожи оказывались инициалы. Колония, в которой промышляли последователи "МММ", располагалась в уральской тайге, и Сотемский неприятно поежился, представив, что после доклада Тимакову придется ехать еще и туда.

– - Сделайте десять ксерокопий с расписки, -- протянул он ее начальнику колонии.
– - И еще нужно это... протокол, что это сделано при свидетелях, и они все текст прочли... И в течение двух-трех минут...

– - А как вы это упакуете, чтоб не заметили?

Ногой Сотемский коснулся "дипломата", с которым он вошел в комнату. В нем лежала заранее заготовленная целлофановая упаковка и клеепрокатчик. Поисковые приборы, занимавшие остальное свободное место в "дипломате", оказались попросту не нужны.

– - Завтра я позвоню вам из Москвы, -- не ответил на вопрос Сотемский.
– - Нужен максимум информации о Клыкине. Что произойдет после получения расписки, появится ли еще раз седой курьер. Все-все, абсолютно все, что покажется важным вам и вашим людям...

– - Понятно, -- стал суровее и значительнее начальник колонии.

– - А теперь -- ксерокс! Как можно быстрее!

Глава двадцать пятая

ПАБЛИСИТИ ЭНД ПРОМОУШН ПО-РУССКИ

Агрессия мирового шоу-бизнеса, начатая в начале шестидесятых, не знала границ. Певцы, выступавшие в начале века в ресторанчиках перед тридцатью -сорока жующими слушателями, и представить себе не могли, что можно драть глотку перед стотысячным стадионом.

Рок-, поп- и прочая музыка оккупировала пивные и ночные клубы, площади городов и пустыри на их окраинах, кино- и даже оперные театры. Если бы на планете оказались большие по вместимости сооружения, чем стадионы, шоу-бизнес без боя занял бы их.

Группа "Мышьяк" до уровня стадиона еще не дотянула. Сегодня вечером ее привезли на драном дребезжащем "рафике" к кинотеатру на окраине Москвы, и, пока они ехали, а по большей части стояли в вечных столичных заторах, Санька изучал затылок нового барабанщика. Он был фиолетовым, и, когда "рафик" останавливался и ветер уже не сек по лицу и не забивал запахи, Санька сначала улавливал горький вкус спирта, исходивший от фиолетовой кожи, а только потом -- ворвавшуюся в окошко выхлопную вонищу. У барабанщика чуть заметно тряслись руки, и он старался все время что-то делать ими. Как ни старался, но Роберт, сидевший слева от него, заметил.

Когда вылезли из "рафика" на асфальт, он не сдержался и сказал встречавшему их Аркадию:

– - Так не пойдет, Аркаша! У нас не колхозная самодеятельность, а

почти рок-группа. Я с алкашом в команде лабать не буду!

– - Это временно, -- нервно дернул враз покрасневшей головой

Аркадий.
– - На неделю. Не больше. Думаешь, легко хорошего стукача

найти...

– - Стукачи -- в зоне.

– - Не хами!
– - взвился он.
– - Я шефу все расскажу! Все!

– - Ну, и что ты расскажешь?

– - Что ты это... срывал концерт...

– - Ладно... Не гони... Куда идти-то?

– - Отдал?
– - отвернувшись от побежденного Роберта, спросил Аркадий.

– - Чего?
– - не понял Санька.

– - Побрякушки отдал?

– - А-а... Ну, да, отдал...

– - Как Филя-то?

– - Нормально?

– - А супруга его?

– - Ее не было дома.

– - Развелись, что ли?
– - обрадовался Аркадий.

– - Да нет вроде...

– - А чего ж ты не спросил?

– - Так куда идти?
– - напомнил о себе Роберт.

Его еще недавно гневное лицо было густо залито безразличием. Оно хорошо гармонировало с трехдневной щетиной на розовых щеках и черным френчем с огромными медными пуговицами. Щетина делала его похожим на Джорджа Майкла, френч, надетый поверх белой рубашки, -- на Курта Кобейна.

– - Вон -- Децибел... Он покажет.

Только сейчас Санька заметил у черного входа сухую фигурку ди-джея. На нем не было ничего пестрого, и оттого казалось, что это не Децибел вовсе, а человек, которому на время дали поносить смазливое лицо ди-джея.

Роберт повис на плече Игорька, и, когда они поплелись к кинотеатру, огненная голова бас-гитариста стала еще краснее. Наверное, потому, что за локтем Роберта исчезла шея Игорька. Виталий с неизбывным полусонным безразличием прошаркал за ними, а замкнул процессию барабанщик-временщик. Он шел, засунув руки в карманы, и это делало его еще более похожим на бомжа с Киевского вокзала. Саньке даже почудилось, что он сейчас обернется и попросит десять тыщ на водку. Не обернулся. И не попросил. Но ощущение бомжа стало еще сильнее.