Тимох, который плотно обрабатывал грушу, тут же увидел меня и радостно заорал:

— Гера-а-а-ань!!! — и кинулся обниматься, потный и вонючий.

— Тимох, охолони!

— Ути-пути какая цаца! Вы посмотрите на него! Ста-а-а-лица!

— По щам получишь, Тима!

— Ой-ой-ой можно подумать! Давай, не побоисся? Давай в ринг?

Я закусил удила:

— А давай! Виктор Иванович, за рефери будете? И кеды лишние найдутся у вас?

Виктор Иванович Лопатин поднял руку вверх, останавливая тренировку и сказал:

— Ребята, перед вами — два основателя Федерации дворового бокса: Тимофей Сапунов и Герман Белозор. Тимофей — "сотка", Герман...

— Девяносто четыре минуты!— сказал я. — Спорим, будет сотка?

Я рисковал: Сапун был моложе, и тренировался явно регулярно. Вроде как даже на физвос поступил, заочно, в Гомельский государственный универститет. Для него Федерация стала частью жизни, и меня это, если честно, радовало.

А вот прилетающие справа и слева джебы Тимохи меня вообще не радовали. Ребра мои скрипели и трещали, дыхание изо рта вырывалось тяжкое и горячее, пот заливал глаза — но я не сдавался. Есть еще порох в пороховницах: мои двоечки изрядно сбивали спесь с этой восходящей звезды дворового бокса. Может он и курить бросил, а?

А я-то вчера плотно посидел у Старикова, да еще и медовуха Анатольича о себе напоминала, не говоря о спиртзаводской "минералочке"... В общем, пришлось мне тяжко, но я держался, на три сапуновских удара отвечая двумя своими. Мы то разрывали дистанцию, кружа друг вокруг друга, то сходились в жесткой рубке, и тогда ребятня и мужики вокруг ринга начинали орать и стучать ногами и вообще — вести себя как древние римляне в Колизее.

Шесть минут в ринге без перерыва, да еще и с принципиальным соперником, которому уже пару раз навалял до этого, да и огреб от которого не меньше — это было очень свирепо. Я думал — он меня уложит.

— Абибоки! — вдруг послышался женский голос. — Что творите, ненормальные? Федерация у вас когда? После шести вечера! Вот и лупите после шести друг друга!

— Дарья Афанасьевна, это опытные бойцы... — начал было Лопатин, но был остановлен настоящим шквалом эмоций, которыми как из рога изобилия сыпала эта бойкая тетенька в белом халате.

— Остановите бой немедленно, а то в книжках не распишусь! — привела убийственный довод она.

Ну да, медик должен был фиксировать время в ринге вместе с рефери, ставить подпись в соответствующей графе. На самом деле медсестра, фельдшер или врач, которые обязательно должны были присутствовать на каждом "зачетном" бою Федерации в первую очередь обращали внимание на состояние бойца, и, если оказанной ими помощи было недостаточно — отправляли в больничку.

— Шесть минут тридцать секунд! — выкрикнул Виктор Иванович. — Брэк! Герман — поздравляю, у вас "сотка"!

— Ур-р-р-р-а-а-а!!! — заорали пацанята.

Они ведь присутствовали при рождении еще одной легенды! Всё-таки "сотка" по нынешним временам, когда федерация еще только-только зарождалась — это было очень-очень некисло. Таких придурков всего-то может человек пять — десять на весь Союз пока что водилось. Ну и я вот — шестой или одиннадцатый. Не будь Белозор таким здоровенным лосем от природы — черта с два у меня такое бы прокатило.

— Дарья Афанасьевна, будьте любезны — осмотрите бойцов и в книжечках распишитесь, бой мы прекратили, — елейным голосом проговорил Лопатин, а потом обернулся к своим индейцам: — Теоретическая часть окончена, приступаем к практике. Двойки белозоровские видели? Поехали, левосторонняя стойка...

* * *

Мы с Тимохом шли по Совесткой вполне довольные друг другом, жевали жареные пирожки с мясом и рисом и запивали кефиром из стеклянных бутылок.

— Казанский, говоришь? Да, слышал про такого. Он вроде как из "тяп-ляповцев", не самый важный тип, самых важных всех посадили, когда они в край оборзели. Пацаны с Серебрянки говорили — Казанский взял моду щемить фарцу и цеховиков, ну и синюков тоже. Мзду требует. Всех, у кого есть деньги и кто не пойдет стучать в органы пытается подмять под себя. Пока получается не очень, он пытается набрать людей, его шестерки по училищам шустрят, говорят — где-то в одном из новых районов Минска у них качалка, там что-то вроде блатхаты...

— А звать его как?

— А черт знает, я не вникал. Я по делам Федерации ездил, общался с дубровицкими, кто в Минске сейчас. Мы про разное говорили, про это — тоже. Вроде как война намечается...

— "Пробеги" за войну можно считать? — уточнил я. — Если брать по Минску — десятки покалеченных. На Сельхозпоселке пять сараев сгорело. Может — склады цеховиков, может — нет. Не успел разобраться...

— Нихрена себе! Это — война, точно, — кивнул Сапун. — А ты влезть хочешь? Как обычно — шило в жопе?