Косандион улыбнулся, горько приоткрыв губы.

– Это стоило моей тете всего. Раньше ее боялись, но теперь ее поносили и презирали. Ее десятилетия тщательного управления были забыты. Гегемония, потрясенная излиянием коллективного горя из Доминиона, повернулась против нее. Она боролась, чтобы удержать власть, но, в конце концов, отказалась от борьбы и сбежала.

Калдения одарила его долгим взглядом, и хрупкость испарилась.

– И все же я жива и чувствую себя вполне хорошо. Вся галактика годами пыталась отделить меня от моей головы, и все же я здесь… какая там поговорка, дорогая? Живу, не тужу.

Косандион, наконец, повернул голову и посмотрел на нее.

– Я рад, что с тобой все в порядке.

Она посмотрела на него.

– Не нужно так серьезно относиться к этому, мой дорогой. Не забывай, я видела тебя в пеленках. Мало того, что у меня все хорошо, но ты, похоже, все еще нуждаешься в моей помощи.

Косандион поклонился.

– Спасибо тебе за Суркара.

– Это была мелочь. Не бери в голову. Ты - Суверен.

– А ты всегда будешь императрицей.

Ее Милость фыркнула.

– Императрицей чего? Я оставила этих дураков с сильной нацией, которая функционировала как хорошо смазанная машина. Менее чем за десятилетие им удалось расколоть ее на три ничтожных королевства, одно из которых перешло к тебе, умоляя принять его.

– Справедливости ради, они принесли нам замечательные минеральные богатства, - сказал Косандион, пряча улыбку в глазах.

– Я не спорю, что ты помог себе — галактика знает, что кто-то должен был спасти их от самих себя, но я не понимаю, почему ты оставил два других без присмотра. Ты должен убедить их присоединиться к тебе, мой дорогой, любыми необходимыми средствами. Преподнеси это как спасение дорогих братьев и сестер Доминиона. Это помогло бы твоему имиджу и дало бы военным занятие, прежде чем они начнут нервничать и мечтать о перевороте. Кто не рискует, тот не пьет шампанское...

Двое детей спустились по тропинке и остановились. Девочка лет пятнадцати или около того и мальчик на пару лет младше. Калдения увидела их и замолчала.

– Они знают, - тихо сказал Косандион. Она не ответила ему.

– Не хочешь поздороваться, тетя?

Она сглотнула.

– Да.

Косандион предложил ей руку и повел императрицу знакомиться с ее племянниками. Я осталась там, где была, предоставляя им уединение, в котором они нуждались.

Здесь никому не угрожала опасность.

Глава 24

Когда мы в последний раз покидали теплые объятия «Гертруды Хант», Шон отправлялся разбираться с последней выходкой душегубов, а Косандион с Калденией мило поболтали. Но выбор пары продолжается, и теперь у Косандиона намечаются свидания. Флирт обязателен! Ах, жизнь галактических правителей - так насыщена событиями. Такая занятая. Такая трагичная.

Так что жизнь не стоит на месте. Давайте посмотрим, что нас ждет дальше.

Я провела ладонью по лицу.

– Ладно Шон, он - оборотень, он только начал заниматься гостиницей. Но ты такой же, как я! Ты впитал это с молоком матери. Ты лучше во всем разбираешься.

У Тони даже не хватало приличия выглядеть виноватым.

– Они не пострадали. Им не причинили никакого вреда. Они просто обездвижены.

На нашей лужайке за домом, скрытой от посторонних глаз, застыли в странных позах пять душегубов, будучи расставлены живописным образом. Должно быть, они действительно разозлили Шона, потому что он заставил Тони заморозить их на месте.

– Вред не обязательно должен быть физическим. Он может быть эмоциональным.

– У душегубов нет эмоций. Кроме того, я думаю, что это выглядит празднично. Просто рассматривай их как праздничные украшения.

– И что у нас за праздник такой?

– Хэллоуин. Осталось всего 3 месяца.

Тьфу!

Что-то происходило на подъездной дорожке, что-то, раз слышались повышенные голоса. Я сосредоточилась, за границей территории стоял Мараис. Он не ступает на территорию гостиницы, если не хочет предупредить нас.

– Разговор не окончен, - сказала я.
– Я сейчас вернусь.

– Не беспокойся. Они никуда не денутся.

Я вышла из гостиницы старомодным способом, через парадную дверь и спустилась по ступенькам на подъездную дорожку. Чудовище следовала за мной, как всегда такая бдительная.

В конце подъездной дорожки рядом с патрульной машиной стоял Мараис. Перед ним, скрестив руки на груди, стояла темноволосая полная женщина. Хотя ее лицо было в профиль, нельзя было ошибиться в том, что говорил язык ее тела.