Но зачем? Задавая себе этот вопрос, я почувствовал, как у меня от волнения мурашки по спине поползли. Зачем понадобилось Дульчи Кун надевать белокурый парик, туфельки на шпильках, очки от солнца, столь вызывающе подчеркивать свою сексапильность, и все лишь для того, чтобы встретиться со своим собственным мужем в модном баре?

Ответить на этот вопрос было очень просто. Мало ли жен встречается с мужьями в самых различных местах, преследуя самые различные цели. Что касается париков, то женщины, которые могут себе это позволить, меняют их в наши дни, как шляпки. Они меняют цвет своих волос в угоду своим настроениям и в тон одежде.

Более существенным было вот что: она лгала про шантажистку, которой, весьма вероятно, вообще никогда не существовало, и зачем ей понадобилось, чтобы некий Перси Хэнд стал свидетелем подозрительной встречи в полуосвещенном баре, выбранном именно по этой причине. Вопрос этот состоял из двух частей. Ответ на первую был очевиден даже для меня. Она выдвинула на сцену сексапильную блондинку с целью отвлечь подозрение от лиц, на которых оно в ином случае могло бы пасть. Ответ на вторую часть вопроса также был ясен как день. Суть его состояла в том, что Перси Хэнд, державший свою контору где-то на задворках и имевший в своей работе больше проколов, чем удач, был идеальным человеком для умной женщины, замыслившей убийство. Ответ этот мне не нравился, он был обиден, но деваться было некуда. Ничего лучше я придумать не мог.

Но погодите-ка минутку, ведь Дульчи Кун находилась в это время в загородном клубе "Сидервейл". Она играла в гольф, пила коктейли в баре и рано поужинала вместе со своим кузеном. Это подтвердили свидетели, и эти свидетели удовлетворили взыскательного Брэди Болдуина, которого нелегко было удовлетворить. Быть может, я ошибался? Быть может, большие уши и крохотный мозг старины Перси подвели его? Ведь в прошлом такое уже случалось. Однако, лежа в постели и мысленно анализируя звуки женских шагов, делая скидку на различия, объяснимые тем, что в одном случае небольшие каблучки стучали по паркету, а в другом — шпильки — по каменному полу, я пришел к твердому убеждению: в обоих случаях это был один и тот же человек. Дульчи Кун.

И вдруг меня осенила еще одна блестящая идея. Точнее, это была не идея, просто в памяти всплыла одна вещь, которая в данных обстоятельствах могла иметь важное значение, а могла и не иметь. Однако эта идея заставила меня встать с постели и в темноте набрать номер, который я мог набрать на ощупь. На другом конце линии зазвонил телефон. Звонил он долго, а я все ждал и ждал. Наконец заспанный раздраженный голос пробурчал:

— Вы не туда попали, положите трубку.

— Погоди минуту, Гетти, — сказал я. — Не вешай трубку.

— Кто это? Похоже, ты, Перси? Ушам своим не верю.

— Перси, кто же еще.

— Черт бы тебя побрал, Перси. Три часа ночи.

— Гетти, я только хочу задать тебе один простой вопрос.

— Ответ будет отрицательным. Я слишком молода, а ты чересчур беден. Ничего не получится.

— Как скажешь. А теперь, может быть, ответишь на мой вопрос?

— А ты его еще не задал, как же я могу на него ответить?

— Так вот. Какой болезнью сердца страдал Бенедикт Кун?

— Откуда я знаю? Их что, много?

— Согласно последним данным науки — несколько. Ты можешь узнать.

— Если меня как следует заинтересовать.

— Ты имеешь в виду взятку? Какие же теперь расценки?

— Еще один ужин.

— В самом ближайшем будущем.

— Согласна. Утром сразу же наведу справки.

— Позвони мне в контору.

— Сразу же, как только узнаю.

Она повесила трубку, я тоже. Выкурив три сигареты, я снова лёг. Заснуть я не мог, и до рассвета мне пришлось ждать целую вечность. Я хотел было позвонить еще кое-кому, но потом решил подождать. Разбуженный среди ночи, Брэди Болдуин будет посварливее, чем Гетти, а взятку ему не всучишь.

Наутро я сидел в своей конторе, положив ноги на стол. Зазвонил телефон. Это была Гетти. Материальный стимул в виде бифштекса сделал свое дело. Она сдержала слово и дала ответ на интересующий меня вопрос, и ответ был тот, на который я рассчитывал. Наконец-то после долгого периода невезения замаячила удача.

Я позвонил в полицейское управление. После ряда вопросов на коммутаторе меня соединили с Брэди Болдуином.

— Привет, Перси, — сказал он. — Новостей нет.

— Я позвонил не для того, чтобы брать, а чтобы дать. Это благороднее. Короче, я нашел ее. — На линии что-то жужжало, и я прислушивался к этому жужжанию. Брэди слушал меня на другом конце провода и молчал.

— Извини меня, Перси, должно быть, линия не в порядке. Мне почудилось, ты сказал, что нашел ее.

— Да, нашел.

— Где?

— Сидит у меня на коленях.

— Не дурачься, Перси. Отвечай коротко и ясно.

— Не сейчас, позднее.

— Хватит со мной шутки шутить. Хочешь потерять свое разрешение на частную практику?

— Я не шучу с тобой, Брэди. Может быть, я ошибаюсь, а мне нужно быть уверенным на все сто. Окажешь мне услугу?

— Почему это я должен тебе ее оказать?