Г&Г присоединились к М&К, заменив слово насна слово других, и обошли надеждувыражением, типичным для беседы взрослого с ребенком, которого он пытается в чем-то убедить: «глядишь, еще и обойдется все».

В своем переводе ВАМ также отказывается от надежды, но формулировкой «как мне кажется» передает ощущение неуверенности в результате действий Бильбо:

Ее описание той группы, на которую повлияет решение Бильбо намного лучше, чем у М&К и Г&Г.

Фраза Яхнина туманна, и он отказывается одновременно и от надежды, и в целом от комментария о том, на кого повлияет решение Бильбо. Его Гэндальф «загадочно добавил: — Может, это и к лучшему» (Я Хр.17).

В эпизоде с советом Эльронда Толкин возводит решение отказаться от Кольца на более высокий уровень. Это уже не просто попытка отдельно взятого хоббита отказаться от Кольца, это борьба всего Средиземья. Спор между Гэндальфом и Эрестором — ключ к пониманию взглядов Толкина на надеждуи предсказание. Эрестор называет план уничтожения Кольца «дорогой отчаяния. Или безумия, сказал бы я, если бы меня не удерживала глубокая мудрость Эльронда». Отвечая Эрестору, Гэндальф опровергает логическую посылку его аргументов.

Использование отчаянияв качестве противоположного полюса надеждыпревращает этот спор в религиозный диспут, поскольку в таком контексте надеждаи отчаяниеявляются антонимами. В словарной статье «Надежда» «Энциклопедия религии» определяет ее как оборотную сторону отчаяния, и сообщает, что отчаяние возникает там, «где все возможности, кажется, уже исчерпаны» [96] .

Утверждение Гэндальфа, что они не видят неизбежного конца за пределами всех сомнений, находит отражение во взглядах Галадриэли на предсказания: «любое предсказание теперь тщетно». Мир меняется: «по одну сторону лежит тьма, по другую — лишь надежда» (F.487). Отвергая ложную надеждутех, кто рассчитывал использовать Кольцо, Гэндальф подразумевает существование надежды истинной. Согласно религиозным доводам, надежда обречена на провал, когда становится чрезмерной и переходит в разряд вожделения. Толкин видит, что именно это быстро произошло бы и с Кольцом, и поэтому участники спора не могут надеяться управлять его мощью.

К&К, переводя фразу «видит неизбежный конец за пределами всех сомнений», оказываются по другую сторону философского смещения. У них Гэндальф возражает на аргумент Эрестора:

Философское смещение, разделяющее К&К и Толкина — это различие между предопределением и предвидением. Толкин не отклоняет полностью возможность предсказания. Утверждение Галадриэли: «любое предсказание теперьтщетно» подразумевает, что в другое время предсказание возможно и полезно. Толкин еще раньше, в беседе между Галадриэлью и Фродо, утверждает это недвусмысленно. Там Галадриэль говорит: «Я не стану вам советовать, говорить, поступайте так или иначе. Не в деяниях или замыслах, не в выборе того или иного пути могу я быть полезна, но лишь в знании прошлого и настоящего и отчасти будущего тоже» (F.462).

Гэндальф также не отвергает полностью способность прогнозировать возможный исход событий, а только степень уверенности, с которой члены Совета могут рассчитывать на результат предвидения. «Это не отчаяние — лишь тот отчаивается, кто видит неизбежный конец за пределами всех сомнений. К нам это не относится» (F.352). Именно предопределение является «концом за пределами всех сомнений», но не о нем говорит Толкин. Для него будущее может изменяться в зависимости от сделанного ими выбора.

Для Гэндальфа Толкина предстоящее решение — это интеллектуальная задача, решать которую нужно, опираясь на мудрость, а не полагаясь на судьбу: «Мудрость заключается в том, чтобы признать необходимость, когда взвешены все другие пути, хотя тем, кто лелеет ложную надежду, эта мудрость может показаться безумием» (F.352). К&К начинают свою версию этой строки с несколько переделанной формулировки в духе Сократа, которая дает определение истинной мудрости, зато необходимостьв их интерпретации остается не у дел.

В их версии приукрашивание определения мудростисостоит не только в добавлении слова истинная, которое является «заряженным» словом в любом русском философском споре, но и в сопровождающем текст пространном комментарии, который подкрепляется использованием предрешенности в словах Гэндальфа строчкой выше в диалоге: «те, чей конец уже предрешен». К&К трактуют истинную мудростькак синоним теории «северного мужества», которую Толкин развивает в «Чудовищах и Критиках» [97] . Как пишут К&К, «необходимо бороться до конца, даже если на победу рассчитывать не приходится, бороться, зная, что высшие силы сражаются на твоей стороне и тоже могут в конечном итоге потерпеть поражение <...>» (К&К СК.685).