– Галкут, принеси мою одежду, что-то посвежело. И карету закрой. Я думаю она уже достаточно проветрилась.

На лице Далива Варнего отразилось непонимание.

Слуга судьи сходил за одеждой лежавшей внутри кареты и забрав ее, громко хлопнул дверцей. Шинжунец посмотрел в сторону Галкута и ему сразу же бросилась в глаза яркая, красно-золотая эмблема на черной лакированной поверхности кареты. Он медленно сел прямо.

Мастон Лург одел свой форменный красно-золотой камзол с высоким воротником и стал неторопливо застегивать многочисленные позолоченные пуговицы.

– Я думаю, молодой человек, вы неправильно поняли меня, – холодно произнес судья. – Ни о каком денежном эквиваленте здесь не может быть и речи. И я был бы вам признателен, если бы вы продолжили свой путь, позволив нам приступить к нашей трапезе.

Далив Варнего внимательно наблюдал за облачением судьи. Он терпеливо дождался окончания этого процесса и скользнул взглядом по нашивкам на чернильно-черной ткани накидки-плаща. Далив Варнего усмехнулся.

– Да, действительно, боюсь произошло некоторое недопонимание между нами, господин инрэ, – сказал он. – Не смею вас больше задерживать и всего вам доброго.

Судья, пренебрегая правилами вежливости, промолчал в ответ.

Через несколько минут всадники и фургоны исчезли из поля зрения оставшихся на опушке людей. Галкут вернулся к лошадям. Судья уселся на раскладной стульчик и налил себе из бутылки вина. Подняв бокал, он сделал глоток и пробормотал:

– Вот гаденыш, такое утро испортил.

Элен, не глядя на судью, приблизилась к столу и опустилась на стул. Она постепенно отходила от пережитого страха и сейчас уже ей было неприятно вспоминать, что она только что относилась к этому человеку как к возможному заступнику.

– Для тебя морс, – сказал Мастон Лург, наливая в стакан темно-красную жидкость из большой деревянной фляги.

Не сказав ни слова, Элен принялась за еду. Она действительно чувствовала голод и с удовольствием утоляла его просоленным и прокопченным мясом, сыром, солеными овощами и хлебными лепешками. Запивая все это морсом, она окончательно успокоилась. Поставив полупустой стакан на стол, она посмотрела на судью и с усмешкой спросила:

– Ваши коллеги?

Судья задумчиво поглядел на девочку и ничего не сказав, продолжил завтрак.

– Мне показалось, что вы несколько неприязненно отнеслись к этому Даливу Варнего, – настойчиво продолжила Элен. – Это немного странно, неправда ли?

Мастон Лург допил вино, поставил бокал на стол и промокнул губы салфеткой.

– Элен, честное слово, твои подковырки нисколько меня не трогают, так что не трать понапрасну сил.

Насмешливое выражение оставило лицо девочки и она тихо произнесла:

– Я просто хочу поговорить. Скажите мне кто это был.

Мастон Лург внимательно посмотрел на свою юную собеседницу.

– Я думаю ты уже и сама догадалась, не так ли?

– Торговцы людьми?

– Да, работорговцы из Шинжуна. Самые отвратительные люди на всей Шатгалле.

– Я думаю вы вполне отдаете себе отчет, что недалеко ушли от них, – серьезно произнесла девочка.

Судья усмехнулся.

– Ты об этом хотела поговорить?

– Нет. Но я просто хотела чтоб вы знали, мое мнение о вас ничуть не изменилось из-за того, что вы не отдали меня им. – Тут ей пришла в голову мысль, до которой она не додумалась тогда, когда она убеждала себя что судья не отдаст ее этим работорговцам. – Я же понимаю, что вы не сделали этого только потому, что уверены что от вашего герцога вы получите гораздо больше. И деньги, и должность, и что вы там еще хотите.

Судья не спешил отвечать. Языком он провел по верхним и нижним зубам, захватывая остатки пищи.

– Я не отдал бы тебя в любом случае, – сказал он наконец.

– Вы лжете.

– Ты это видишь?

– Нет. Вы говорите о вероятности и сами не уверены насколько высока эта вероятность. Но для вас деньги это всё. И не будь этого герцога, я не сомневаюсь что вы бы отдали меня шинжунцам, назови они хорошую цену. А кстати, сколько я стою?

Мастон Лург вздохнул. У него вдруг возникла нелепая мысль, что этот маленький человек ему нравится и, если бы у него была дочь, он хотел бы чтобы она хоть в чем-то походила на Элен. Бред какой-то, решил судья.

– Я-я не знаю, – он пожал плечами, – может двести, двести пятьдесят тон, я не знаю.

– Что такое «тон»?

– Тона – эта золотая монета агронского королевского двора.

– Двести тон это много?

– Очень много. Маленькое состояние. На 20-30 тон один человек может прожить целый год не в чем почти себе не отказывая.

– Почему же так много?

Судья пристально поглядел в ярко-синие глаза девочки и ответил:

– Потому что, к сожалению, в мире полно ублюдков, готовых платить огромные деньги за красивых детей.