Телум приблизился к возничему и протянул правую ладонь. Какой-то миг Цыс промедлил, а затем крепко пожал руку вывезенного им из Аканурана человека.

– Да не о чем говорить, – отмахнулся он. – Ты хорошо заплатил, я сделал свое дело и всё.

Молодой мужчина с теплой улыбкой смотрел на своего спасителя.

– Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, – начал Телум, но Цыс остановил его.

– Не нужно этого. С меня достаточно денег, ты ничего мне больше не должен. Я могу считать, что наш договор полностью исполнен? Претензий нет?

– Да о чем ты?! Я бесконечно благодарен тебе. Если бы не ты … – Телум с улыбкой махнул рукой, давая понять, что чувств слишком много чтобы выразить их в словах, и повернулся к своей лошади. – Ладно, пора мне наверно.

Цыс нащупал среднюю палочку с внутренней стороны жилета, быстро приблизился к молодому человеку со спины и точным аккуратным движением воткнул острый костяной стилет в шею Телума, причем сделал это с хирургической точностью, вонзив ядовитое жало прямо в вену. Отступив на несколько шагов назад, он спокойно наблюдал за дальнейшим.

Молодой человек повернулся к нему с искренним недоумением на лице.

– Что… это? – Спросил он.

Телум протянул руку к торчавшей из его шеи палочке и прикоснулся к ней пальцами. Его карие глаза вопросительно и все еще без всякого подозрения смотрели на недавнего спасителя. Представитель гильдии кузнецов-оружейников вырвал из своей плоти отравленное острие и оглядел его.

– Зачем это, Цыс? – Спросил молодой человек и в его голосе наконец промелькнула тревога.

Хозяин повозки ничего не ответил, молча глядя на свою жертву. Цыс почти любил такие моменты. С внимательностью исследователя и подлинного ценителя, он с интересом наблюдал как человек вдруг осознает, что произошло непоправимое, как понимание близкого неотвратимого конца проступает на остекленевших глазах и посеревшем лице. Конечно яд был не смертельным, это парень нужен Золе живым, но вряд ли жертва сейчас способна мыслить логично.

Телум сделал шаг вперед.

«Может даже бросится на меня», как-то очень отстраненно от происходящего подумал Цыс. «Хотя нет, не бросится, скорей всего сейчас начнет ныть, а как же наш договор, ведь ты же обещал, ведь я же заплатил. Но договор исполнен, претензий нет, не так ли?»

Молодой человек отшвырнул костяную палочку и попытался сделать еще один шаг. Но тело уже слушалось его плохо и он упал на колени, уперевшись левой рукой в землю. Подняв голову, он с трудом проговорил, глядя на своего отравителя:

– Сдохнешь ведь, мразь.

Сказано это было с какой-то внутренней силой и спокойствием, которые совсем не понравились Цысу. У этого сопляка не могло быть никакой внутренней силы. Ему даже захотелось врезать со всего размаха по смертельно бледной физиономии кузнеца. Но он конечно не стал этого делать, это было ни к чему, это было непрофессионально. «Эмоции оставим бабам и изнеженным неврастеникам», холодно подумал он, наблюдая как Телум падает лицом в землю. Дело сделано и за сегодня он умудрился отхватить двойной куш. Это было приятно, это грело его самолюбие. За один день он заработал столько сколько иные зарабатывают за полгода. Разве это не говорит о его исключительности, о том что он вне всякого сомнения неординарный человек? Цыс поднял голову, его вдруг посетило какое-то меланхолическое и даже лирическое чувство. Древние мощные деревья возвышались вокруг, увитые цветущими жгутами ползучих растений, серебряные и белые легкие лепестки чуть шевелились в слабом потоке воздуха, все было как-то тихо и величественно, исполнено понимания собственной силы и равнодушия к мелкой возне примитивных существ. Точно также как ощущал себя сам Цыс. Он чуть усмехнулся, нет, в этом нет ни капли гордыни, это просто понимание себя и окружающего мира.

И вдруг он застыл. Он и до этого стоял без движения, но сейчас он замер всем своим существом, как будто даже его сердцебиение и дыхание перестали на недолго функционировать, чтобы не мешать ему остро и четко воспринимать окружающее. Он был здесь не один, в этом тихом и просторном лесу был кто-то еще. Нет конечно здесь был лежавший у его ног Телум и две лошади, но речь была не о них. Кто-то чужой стоял где-то недалеко и пристально смотрел на него. Цыс не сомневался в этом, чувство присутствия других разумных, а потому особенно опасных, существ редко подводило его. Он стоял не шевелясь, чувствуя как его спина почти звенит от напряжения от вонзенного в нее взгляда. Цыс смотрел вперед невидящим взором, весь обратившись в слух. Ладонь была недалеко от рукояти либингского ножа. Ему хватит одного мгновения. Но он не спешил. Он ждал.

Он медленно сглотнул. Ему это очень не нравилось, но он понимал кто скорей всего находится у него за спиной. Лишь одна тварь могла настолько бесшумно перемещаться в лесу. Проклятые Авра. Омерзительные рептилии, которые для Цыса были более чуждыми и неестественными чем даже непостижимые Шоти. Мир авров – закрытый мир, и люди мало что знали о его внутреннем устройстве. Ящероподобные существа жили кланами и как такового верховного вождя у них не было. Вся их жизнь подчинялась «майяру», сложному кодексу поведения, изобретенному еще в доисторические времена и считавшемуся божественным. Цысу конечно было отлично известно, что в целом Авра равнодушны к людям или по крайней мере никак не выражают свою враждебность и по возможности стараются держаться в стороне, что по большому счету самих людей вполне устраивало. Однако к сожалению среди авров встречались свои сумасшедшие, от которых можно было ожидать чего угодно. И Цыс ждал. Он знал что в открытой схватке у него мало шансов выйти победителем, да что там мало, практически нет. Авра были тонкими, жилистыми и невероятно быстрыми. Их четырехпалые конечности с длинными пальцами и жуткими когтями вполне уверенно сжимали рукояти разнокалиберного холодного оружия, с которым они обращались с невероятным мастерством. При этом их большущие, выпуклые, очень подвижные глаза располагались по бокам узкого черепа и давали им обзор практически на 360 градусов. Но Цыс все-таки надеялся, что все обойдется, ибо насколько ему было известно в подавляющем большинстве случаев ящеры не выказывают агрессии первыми и стараются избегать конфликтных ситуаций. Однако при этом следовало быть очень осторожным, чтобы невзначай не нанести им смертельного оскорбления, задев какое-нибудь из положений их треклятого «майяру». Авра были очень чувствительны к запахам и посредствам оных могли узнавать удивительные вещи о тех кто находился рядом. Цыс даже слышал что они способны при помощи запахов разговаривать друг с другом, но впрочем в такую способность он верил мало. На этом пожалуй познания Цыса об Авра исчерпывались. Он смотрел на лежавшего на земле Телума и пытался полностью успокоится и быть готовым к любой неприятности.

Наконец авр показался. Он практически бесшумно появился из-за левого плеча хозяина повозки. Сделав еще два шага, он замер возле лежавшего на земле человека. Наклонив голову он казалось смотрел вниз, хотя хозяин повозки не был в этом уверен до конца, ибо сказать с полной определенностью куда смотрели эти бегающие выпуклые глазные яблоки было невозможно. Авр был облачен в длинную темно-серую, рваную хламиду, напоминающую обтрепанный халат с широченными длинными рукавами. Назывался этот "халат" "шари" их излюбленное одеяние. А сверху еще был накинут длинный ветхий плащ, который казалось вот-вот начнет расползаться. Они вообще не выносили быть обнаженными, даже частично, перед кем бы то ни было, кто не из их народа и постоянно ходили закутанные от шеи до пят в широкие мешковатые одеяния. Кроме того они ненавидели холод. Но Цыса эти плащи раздражали, совершенно непонятно кто под ним скрывается, нищий бродяга или какой-нибудь ящер-принц, если такие были. Честно говоря он пребывал в некоторой растерянности, так как даже не знал понимает это существо человеческую речь или нет. Он знал что ящеры со страшным шипящим акцентом, но способны говорить на языке людей, но также ему было известно что говорить они не любят, а большинство просто не умеют. Однако стоять здесь, посреди леса, и теряя время, молча наблюдать как рептилия то ли с любопытством, то ли с презрением, то ли еще не пойми с чем, разглядывает лежавшего на земле Телума, Цыса определенно не устраивало. Его ждали в «Золотом колесе», знаменитом постоялом дворе возле Часовой развилки, и опаздывать на встречу ему было крайне нежелательно.