Как же мы назовем малыша?

«Купидоном»,—

влюбленный вздохнул.

«Аполлоном!» —

воскликнул поэт.

«Чемпионом!!!» —

спортсмен резанул.

«Просто внуком…» —

настаивал дед.

Мог кукленком для девочки стать

и в герои мультфильма попасть…

Всех ролей здесь не пересчитать —

каждый нафантазировал всласть.

Каждый мерил — не грех! —

по себе,

может, кто-то и перемудрил…

Но на снежном живом серебре

проступило отчетливо —

МИР.

Так и будешь ты зваться, малыш,

символ мира, добра и любви.

У тебя пара маленьких лыж…

Пусть проложат лыжню меж людьми!

Мир огромен, стоглаз и столик,

но сегодня, всеобщий кумир,

Мальчик-Мир на пороге стоит,

общий сын человечества —

МИР.

МОНОЛОГ ВПОПЫХАХ

Ну куда мы спешим?

Ну куда мы спешим?

И каких же вершин достигаем?..

Сумасшедший режим:

рассвело — и бежим,

на работе, в метро досыпаем.

Посторонняя радость,

посторонняя грусть,

словно вырванная страница…

— Как живешь?

— Ничего. Извини, тороплюсь!

А зачем, черт возьми,

торопиться?

Современник, собрат,

хоть минуту постой,

мне ответь, расспроси поподробней…

Мы кончаем беседовать на запятой —

так при скорости нашей удобней.

Ну куда мы спешим?

Оглянитесь вокруг:

карусель, свистопляска сплошная.

И урывками видятся муж с женой,

с другом друг…

Как рождаются дети, не знаю.

Ну куда мы спешим,

ну куда мы спешим

по бессмертному белому свету?

Реже в небо глядим,

даже меньше грешим —

просто некогда, времени нету.

Замечаю:

и я торопливо пишу,

недосуг в круговерти ошибки

проверить…

«Ну куда мы спешим?» —

я спросить вас спешу.

«Ну куда мы спешим?» —

поспешите ответить.

ЗАПРЕТНЫЙ ПЛОД

Вкусив запретного плода,

сатира — братца чёрта,

растить решила иногда

плоды такого сорта.

Не развратит моей среды

рептилия из рая.

Я предлагаю вам плоды,

играя, не карая.

А вдруг от них (мне каково?)

не остро и не сладко?

Я не Мичурин, я всего

не юная юннатка.

Здесь не о Юнне Мориц речь,

хотя о ней хотелось,

так как она сатиры меч

держать имела смелость.

Запретный плод…

Его с ветвей

мы сбрасывали дружно.

«Избавь, — молили, — суховей,

и унеси, и в прах развей!

Нам этого не нужно».