над ней занесена.

От стольких околесиц

как не попасть в беду,

«стреляясь» через месяц,

«венчаясь» раз в году?

Должно быть чувство меры

хотя бы оттого:

откуда револьверы

у членов ВТО?!

А может, все же хватит

липучих фраз и глаз?

Она на сцене тратит

себя для всех для нас.

Улыбкою сверкая,

когда сама в аду…

Что делать?

Жизнь такая:

до смерти — на виду.

Ее не обрекайте

ходить сквозь строй весь век.

Товарищ обыватель,

актриса —

человек!

Ревнивый постскриптум автора:

Чужими бедами пленясь

(о, не кляните),

я мыслю: «Это и про нас,

как на корриде».

Актрисы вечно на виду,

а мы — за кадром.

Быть на виду,

как жить в аду

с чертями рядом.

Ломал меня,

верша свой бег,

и ямб и дактиль…

И поэтесса — человек,

поверь, читатель!

СЛУХИ

Слухи, слухи, слухи,

распахнутые рты…

Мои же губы сухи,

от слухов заперты.

Им-то что за дело

до этого всего:

куда она глядела

и сын ее в кого?

Но, пряча губы в руку,

вновь кто-то шепчет вслух:

тот с кем-то выпил рюмку,

а тот влюбился в… двух!

О каждом новом слухе

я с гневом узнаю.

От скуки ведь,

от ску-ки

марают жизнь мою.

Прищур, как щуп,

да шепот

шипением змеи…

Дешевка все! Да что вам

дались грехи мои?

Кого люблю, целую,

куда хочу, иду,

когда могу, пирую,

а нету денег — жду.

Жалом только тронь-ка —

пожаром отплачу.

Я слышать шепот только

в часы любви хочу.

Но… слухи, слухи, слухи —

поток, потоп сплошной!

Как преданные суки,

плетутся за спиной.

Но: слухи, слухи, слухи —

бесплатные харчи…

Чьи все-таки вы слуги?

Шепните, слухачи!

ЕЩЕ РАЗ О ЛЕВШЕ

Однажды в позапрошлый век,

давно, как говорится,

на Тулу сделала набег

российская царица.

Прошла оружейные цеха

со свитою большою…

Не в честь ли нее была блоха

подкована Левшою?

Прославил Тулу наш земляк

талантливою шуткой:

вот это да!

Ведь знает всяк —

блоха была малюткой.

Долбя раскаленные стволы

изящным молоточком,

царица вдруг устала, увы,

и вытерлась платочком.

Потом — чего таить греха? —