Обозвав его нехорошими словами, перестала кормить.

Но Черенков несгибаемо шел к своей цели. И ровно через 25 дней из металлолома и других списанных и «сэкономленных» средств была создана линия.

Линия была что надо — сама заворачивала, упаковывала, взвешивала, сортировала… Каждый день давала экономический эффект в тыщу и более рублей. В цехе — ни шума, ни грязи. Нажимай на кнопки и получай ту же зарплату — благодать. Освободившуюся рабочую силу решили направить на учебу для повышения квалификации и культурного уровня. Про линию как-то пронюхали иностранцы, и на завод повалили делегации.

Ощупывали, простукивали и завистливо цокали языками. Все никак не могли понять, из чего сделана линия, что это за материал такой «из сэкономленных средств».

Шефу обещали повышение, Черенкову — квартиру и сто рублей премии… Линия совсем за дешево обошлась. Но случился казус, через две недели вылетела к чертовой матери деталь, маленькая, с пуговку, «Бр-3».

Заглохла линия, и толку от нее, как от трактора без гусениц, который уже седьмой год ржавеет во дворе завода.

Кинулся Черенков искать эту деталь — нет ее нигде, ни на базах, ни даже в металлоломе. Стоит линия. Стала премия, застрял ордер на квартиру со всеми удобствами.

Ринулся рационализатор в Горэлектроснабсбыт. Там таких просителей, как он, сотни, и все чего-то хотят. Одним детали, другим кирпич, третьим краску, а четвертым вообще дубленки. Начальник главснабсбыта недосягаем, как святой Будда.

Оставив всю свою зарплату на столах многочисленных секретарш в виде шоколадок и духов, все же прорвался к одному ответственному работнику снабжения.

Тот, его не дослушав, направил к тов. Коростылеву. Коростылев — к тов. Петрову, Петров — к тов. Николаеву. Николаев оказался в командировке.

Черенков остался ни с чем. Отчаявшись, дни и ночи просиживал в коридорах учреждения, пока его не выпроваживал сторож.

Наконец-то ему удалось прорваться на прием к тов. Сундуковой.

— Я не уйду ни к кому, пока вы не выпишете мне пару деталей «Бр-3», — прохрипел он, и в глазах его мелькнула безумная отчаянность.

Сундукова посмотрела на его взъерошенные волосы, небритую щетину на подбородке и судорожно вцепившиеся в стол руки, поняла, что от него просто так не отделаешься.

Стала просматривать журналы, где велась опись всех существующих в материальном мире деталей.

— Нету таких деталей, — сухо брякнула Сундукова, — сняты с производства, а новые еще не производятся…

— Как-как, а как же…

— Заходите, звоните, может, года через два появятся, — сказала Сундукова.

Черенков продолжал штурмовать снабженцев. «Бр-3» сняты с производства, и нет их в материальном мире. Скорее дубленку найдешь, чем эту безделушку, — гудело в голове от разговоров со снабчиновниками. Успокоился он инфарктом. Шеф — выговором Черенкову за развал работы. Линию выбросили на свалку рядом с трактором без гусениц. За десяток миллионов долларов купили импортную линию, которая после установки оказалась не для завертывания и расфасовки, а для рубки и ломки. Ломать в цехе было нечего, возвращать — некому. Выбросили и ее на заводской двор рядом с трактором без гусениц. А чтобы не растащили валютные детали, приставили к ней сторожа на круглосуточное дежурство с зарплатой 100 рублей в месяц.

А в это время штамповали стихийно детали «Бр-3» в маленьком южном городке, на заводе «Прибор».

Нереализованная продукция валялась на складах, а предприимчивые работники завода растаскивали их, набив карманы. Одни употребляли их вместо фишек в популярной на юге игре «Нарды», другие в лото.

Местные модницы использовали детали заместо пуговиц на платьях. Такое же платье купила там жена Черенкова, уехавшая на юг поправлять нервы от сумасшедшего «дебошира» и «развратника».

Когда она приехала в родной город и едва вышла из вагона в новом платье, сверкая золотистыми пуговицами, как с диким воплем вцепился в пуговицы платья, не обращая внимания на ее вопли, «дебошир и развратник» Черенков. Он остервенело срывал их, приговаривая: «Вот оно где, мое счастье…»

Оторвав пуговицу, деталь «Бр-3», любящий муж помчался на завод, чувствуя прилив новых сил и творческих порывов.

Все было на месте, оставалось только вновь собрать линию…

ВЫСКОЧКА

— Опять ты быстрей всех гайки закрутил, — ворчал старый бригадир Иван Константинович.

— Увлекся… — оправдывался молодой рабочий Боря Барабанов.

— Ты увлекся, а нам потом норму повысят. Ишь, умник!..

— Он просто гаечный ключ неправильно держит. Подучиться ему малость надо, — съехидничал помощник бригадира.

И Баранов пошел учиться. Через несколько лет ученый совет одного технического института собрался по поводу досрочной защиты дипломного проекта.

— Итак, исходя из формулы, выведенной мною, можно ускорить процесс производства в десять раз, — закончил Барабанов и положил указку.

— М-да, это все очень интересно, — встал председатель ученого совета Пал Палыч, — но что-то больно уж ловко у вас получается. Вы, молодой человек, прежде чем лезть в Ломоносовы, попробуйте еще сдать мне спецкурс. А то, я вижу, у вас слишком много свободного времени. Наука — это не спринтерский бег… А может быть, вам в самом деле лучше в бегуны переквалифицироваться?